В стопудовых томах,
В этих лежбищах мух
Неоткрытый аллах
Без сомнения протух.

А в жестоком огне
Злой шайтан – чёрный взрыв
На привычной войне
Ещё, кажется, жив.

Пожирает глаза
Блеск стального меча,
И течёт, как слеза
Золотая свеча.
***
Великое стадо распалось на туши.
Великое пастбище в швах и заборах,
На нём лишь дерьмо и железо и порох.
Великий покой осквернён и нарушен.

О, дети равнины, о, бедные гады.
Я помню, как тускло глаза их мерцали,
Как свет они жрали вставными сердцами.
Последыши страха, войны, и парадов.
***
Забившие глотки вином и газетой.
Покурим, попьём, и пропьём и прокурим.
Как радостен выход на зону из тюрем.
Кино без движения и крик без ответа.

Гадюшники в храмах и храмы в сортирах.
На каждой помойке вчерашние черти
Галдят, проповедуют, учат: «Поверьте!
Подайте на хлеб для убогих и сирых.»
***
Была – не была, пропадай с потрохами:
Деревни – на брёвна, погосты – на кости.
Опутали цепи невылитой злости,
Шагнул и упал, и закрылся руками.

Чего ж ты хотела, моя дорогая?
В голодную ночь не бывает рассвета.
Какие вопросы? Какие ответы?
Не знаю, не знаю, не знаю, не знаю.
***
А, к чёрту, родная, я всё же поеду
Туда, где летят кулаки после драки,
Где верные псы из поганой клоаки,
Орали: «Оставьте нам нашу победу!»
***
И в светлом огне необъятного ада,
И в тесной каморке дешёвого рая
Сгораю, сгораю, сгораю, сгораю,
Сгораю, сгораю, сгораю, сгораю…сгораю.

В стопудовых томах,
В этих лежбищах мух
Неоткрытый аллах
Без сомнения протух.

А в жестоком огне
Злой шайтан – чёрный взрыв
На привычной войне
Ещё, кажется, жив.

Автор готов к любой критике. Смелее!