Я жил ей, я питался ей. Каждый глоток того, что она давала, я пил с такой жаждой, насыщено глотал, впиваясь губами, до крови, прикусывая, не мог становиться, забирал все, что она предлагала, без разбора, понятий и расстановок. Я был, как дикий зверь, а нет, всего лишь загнанная, одичавшая собака, не верная, а просто преданная людьми. Потом оказалось, что я был просто ее частью. Она охватывала меня, как любовница с хорошим вкусом и дешевыми духами, которые ей все ровно, как мне казалось, шли. Она просто любила властвовать, не любила честность и вызывала чувства жалостью, которые достойные особи завоевывают внимаем, трудом, бессонницей и стараниям. И все это время мне нравилось с ней играть, узнавать что-то новое, необычайное, весьма загадочное для простых особей. Она просто делала свою работу, впивалась, выпивала всю душу, оставляя пустоту, не пустую, наполненную чем-то уже мертвым, ее собственным плодом терзания и боли. Это был ее детеныш, такой же вроде привлекательный, безопасный, таинственный и пристигающий. Сила притяжения была настолько велика, что тело просто бесилось от недостатка наркотика. Оно извивалось конвульсиями, сжимало изнутри и закрывало доступ к кислороду. К счастью, мои терзания не длились долго, я всегда выбирал ее, ее плод уверенности и унижения одновременно.
Яд просто доставлял мне удовольствие, он действовал как-то иначе, нежели обычный, это была панацея для меня и смерть для других. Вообще в ней все и так по-другому устроено, не так как у всех. Мне это нравилось, я всегда хотел выделяться, быть другим. Она мне дала это, и я стал ее другом, хотя… Пока она впивалась в меня, я наслаждался, любил ее всего лишь взглядом, когда она оголяла мою душу, не раздевая даже простых мыслей. Это талант большой любви и эгоизма. Путана без номеров и адресов, она играла, и мы это любили. Мы? Я не был один, всего лишь думал, я наслаждался, не замечая вокруг соперников или врагов, мы внутри нее были неразлучны, но и не друзья. Это она – бестия, любовница связала нас нитями доверия и неблагоразумия и отобрала возможность видеть реальное. Я и они были уверены в одном – единый для нее, она моя, а она и соглашалась, мило улыбаясь, когда звала к себе. Каждый из нас любил это и был опьянен ее красотой, ее благородностью, свойственностью и безразличием. Она навязывала нам свободу, хотя пленила еще, не начав разговаривать, она рассказывала о власти, а сама научила, как не мириться с ней. Она – загадка, стерва природы, которая, мной была разгадана.
Каждый из нас был особой частью не себя, ее. Мужские особи были уверены в единственной любви нашей королевы, женские же ревновали, но не презирали, она была идолом для этих паршивых наследниц. Каждый из нас из нас мечтал стать ее вожаком, не быть рабом, а быть у власти, разделять с ней все и до последнего, быть выше всех и наравне с ней, нет, выше, это было неким запретным плодом, о котором я говорю только сейчас. Неужели мы не любил тех женских особей, что были внутри ее? Не скажу, что они были красавицами, они были выше других, прятали свои недостатки за тоннами украшений и манили нас, они были еще хуже нас, они – ее подчинённые.
Не одна с них не смогла сравниться с ней. Одна была внешностью не манящей, но убивала своими действиями. Она вечно ныла, нет, не жаловалась на жизнь, не просила кружить над ней, но каждое действие обсуждала с такой гнетущей силой, с таким сарказмом, если что-то было неправильно сделано в нее счет, она визжала, когда кто-то пытался сделать по-честному ее жизнь. Мне действительно было ее жаль, как будто Бог не дал ей способности слушать других.
Вторая вроде и красивая, но настолько мерзкая, ее смех – хуже Бабки-Ешки. Как горгона, ее любили и ненавидели, нет, это не была любовь к роковой женской особи, это нечто вредное, как рыбьей жир. Я смотрел на это со смехом и упивался отрадой, что она не моя.
Третья была настолько пуста. Она никогда не говорила умных вещей, на вопросы отвечала не попадя, с ней даже поговорить было ни о чем, просто дешевка, которых так было много в нашей среде, что иногда просто хотелось развернуться и уйти, но это же наследницы, мы должны были их любить, но не сердцем.
Четвертая убивала своим взглядом, ее глаза так и горели ненавистью, пытаясь отомстить всем за ее забранную любовь. Да, она когда-то любила, была хороша собой, своими мыслями, но он не принадлежал ей. Время от времени в ней проспались человеческие чувства, но их сразу же глушила
Единственная конкурентка моего увлечения. Да, она пыталась стать выше, сильнее, могущественней, во власти. Ее слова пленили многих, манили, просили подчиниться, но не когда не властвовалили. Ее внешность вроде такая простая и не особо красивая, но она настолько пленила своими действиями, просто умела жить и выживать.
Время от времени мы выходили на охоту. Мы были лучше всех. Все остальные – просто ничтожества, которых мы должны были приносить в жертву ей. Главная наша задача – убивать хрупкие души, пить оттуда надежду и веру. Единственное, что мы не могли забрать – любовь. Жила в каждом, даже во мне. Любовь – это нечто то, что нельзя убить, можно только спрятать. Но разве от этого легче? Никто не мог сравнится с нашей силой.
Время от времени появлялись новички в ней. Она любила новое, неиспорченное. Для нее это было как лишение девственности. Убивала всю живую душу, наполняла своим плодом. Новички приходили потеряв отчаянье, собрав кучу боли. Они становились частью ее, кучкой лживых собачонок, не волков.
Среди всех наших жертв была ты. Я не пойму, как ты смогла стоять против яда, быть настолько уверенной, вставать, когда хотелось падать, когда волки выли от боли, а ты шла дальше, улыбаясь всему миру. Мне хотелось выпить из тебя всю надежду, но ты молилась еще больше, забывая о себе и помогая другим. Я попытался уничтожить твою веру, зачеркнув все, во что ты так верила, а ты начала думать, что в моей душе есть искра, тусклая такая, холодная, но любую искру можно зажечь, применив немного времени и стараний. Я просто устал убивать тебя. Вера в силу пала.
Но ничто для нее не было трудностью. Конкурентка становилась могущественней, пыталась завладеть доверием другим, переманить к себе, мило улыбаясь. Мне казалось, что конкурентка хочет меня, пытается завладеть моим закровавленным сердцем, засесть глубоко в разум, убить извилины сомнения, заморозить еще одну никчемную жизнь разумного существа.
В одно мгновение я не выдержал взгляда конкурентки, коварной улыбки и желание отдаться всему миру. Я стал забывать о преданности, поцелуй был настолько крепким и страстным, не хотел думать, просто отдаться своим желаниям. Престолонаследница начала целовать меня все ниже, дотрагиваясь до каждой части тела своими алыми, врущими губами, мне захотелось ответить конкурентке тем же, сделать ей приятно, хотя… Какое может быть удовольствие без любви? Мое тело просто хотело стать могущественней, убить жажду к настоящему, непренужденному. Конкурентка манила своей хитростью и умением ласкать. Порыв страсти был настолько увлеченным, что я не мог остановиться, наследница скусывала губами мои уста, пытаясь показать всю свою востребованность и готовность отдаться. Только что-то пошло не так, чувство возвышенности, точки не возврата сменилось на обычное ощущение приземленности. Я вспомнил наш поцелуй. Как один момент мог все изменить? Почему меня так тянуло к тебе, к твоим нежным ласковым губам, которые были так непорочны? Мне не стало стыдно от твоей слезы, унижения и боли, которой я все ровно не убил твоей любви. Она жила в тебе, но не давалась всем, как дешевая проститутка с алым привкусом раннего вина.
Конкурентка была настолько зла из-за моей неувлеченности, безответного полового акта, что просто готова была разрушить весь мир и захватить ее. Наследница молча ушла с призренным взглядом, а я не хотел больше вспоминать тот момент, ведь он что-то делал с моей душой, а, как известно, яд из внутренностей выводить еще хуже, чем его принимать.
Охота начала нравиться мне больше и больше, но видев тебя каждый раз, я хотел подниматься и топить лед в душе, говорить приятные слова, бросить все и стать живым, но это были только фантазии… Когда у меня не получалось топить твою веру, я пытался забирать любовь, но ты отдавала ее больше, чем было в ней. Она была так холодна, пагубна, но ее сила была все меньше, так как конкурентка становилась могущественней, забирала всю энергию, источником которой был я.
Настал день убийств и моральной потери новичков, твоя сила была настолько большой, я не хотел убивать, мне стало охотно тебя защитить, без унижений, оскорблений. Я почувствовал маленькое лечение и панацею для себя. Твои слезы были для меня отрадой и спасением в мире жестоких особей. Почему-то конкурентка осталась, а я не смог противостоять естественным желаниям, забыв о самом главном. Занятия любовью не приносили мне удовольствия, но добавляли уверенности и силы в ничтожных делах, что бы быть верным ей, жить дальше ничтожными делами и представлять себя, как Бога. В этот раз все было так превосходно, я чувствовал привычку, восхищенность ее телом: груди наливались соком, упруго держались в моих руках, их так было приятно целовать, ласкать и сжимать в порыве страсти, губы — черно-алые порой сводили меня с ума, скусывали до крови, заставляя замолчать даже в самые откровенные моменты, руки умели делать все, прикосновения престолонаследницы не были нежными, легкими, они доводили меня до высшего удовлетворения, а волосы пахли французским вином… Мне горько вспоминать об этом, ведь я не защитил, не понял, а ты отдала последнюю каплю своей любви мне, что бы я удовлетворил свои естественные желания. Особи нагнетали тебя, пытались заломать, убить веру, заманить в свои путаны, а ты не здавалась, но чувствовала непоправимое…
У меня есть сердце, я знаю, даже два: твое, и ядовитое мое. Как можно не понять, что для особи счастье, а не привычка или дешевая проститутка с ярко выраженными желаниями и пониженными моральными ценностями? Я пишу тебе это письмо не потому что тебя уже нет, правда, я не прошу извинений, но надеюсь, что ты меня простишь , я верю в то, что письма попадают в нужное направление. Убил бы ли я себя? Нет, это не так сложно, как прожить самому, а не в ней. Я должен быть изгнанным, пройти тот путь, что бы излечиться от яда, твоя панацея начинает действовать, но хочется верить, что ты любишь… Время от времени она меня зовет, пытаясь привлечь к себе. Это мое наказание, сжигаю письмо… Стая…

Автор готов к любой критике. Смелее!