Из рассказов старого «бродяги»

Я признаться хочу, что не верю ни в чёрта, ни в Бога.
Я пишу лишь о том, что сам видел. И незачем врать…
В дом казённый однажды мне вышла прямая дорога,
И в тюремной тиши оставалось лишь дни коротать…

Третий месяц один. Полутьма. Где-то крики конвоя.
День уходит за днём. За окошком не гаснут огни…
От тоски да один — человек непременно завоет.
Только весело мне — ночью в гости приходят ОНИ…

Тихо встанет в углу и молчит, тишину не нарушит.
Нет приюта душе, чей хозяин давно уж отжил…
Мне сержант объяснил — ночью ходят по камерам души
Тех, кто руки свои на себя от тоски наложил.

В этой старой тюрьме не пробить стен прямою наводкой,
Тут ещё декабристы сходили от жути с ума.
Обитатель седеет. Конвой, тот спасается водкой.
Зла от душ не бывает, но кто его знает — тюрьма….

Как-то стал замечать — говорю и смеюсь сам с собою.
Понимаю — каюк. Слышу каждого волоса рост!
Я заплакал тогда… Только сел кто-то рядом со мною
И, меня приподняв, над землёю куда-то понёс…

Помню — в летней ночи посредине заброшенной церкви
Ждал меня человек. Вечно пьяный философ Хома!
Он мне что-то сказал, в руку сунув… И тут же померкли
Эти южные звёзды и старые чьи-то дома…

И — в холодном поту — не пойму, на каком пребываю я свете.
В то, что было со мной, я поверить, конечно, не смог.
Но минут через несколько вдруг с удивленьем заметил,
Что в ладони сжимаю я крепко… Обычный мелок!

… Очертить всё вокруг мне, конечно, мелка не хватило.
Вот вам мистика вся. Хочешь — верь, а не хочешь — не верь…
Только больше не слали посланцев чужие могилы.
А Хому вспоминаю частенько… Как он там теперь?

Автор готов к любой критике. Смелее!