День нагрелся на конфорке Солнца — и остыл.
О затылок билась ночи сковородка.
Растерзал обивку двери я до шрамов-дыр.
Кулаком стучал по ней. Из гнева соткан.

Черной кошкой оказался взмах твоих ресниц.
Заорала дверь, когда ее захлопнул.
От бессилия скулил сидевший рядом шпиц.
Антресолью сброшен зонтик допотопный.

Фото эмигрировали с тускло-синих стен
Жертвами репрессий — в чуждую кладовку;
Поводком терпения — собаками — хотел
Слезы удержать. Но вздрагивал неловко.

Я искал прощения. Но сломан был радар.
Ты скрестила руки и замкнулась цепью
Амперметра. Коротили в сердце провода.
От себя бежать — не кажется нелепым?

Мило целовались статуэтки. А не мы.
Но волнами пальцев скалы скул я гладил,
С них надеялся обид осадок смыть,
У которых находилась ты в блокаде.

Замечания и советы приветствуются. В меру.