По крыше шуршит то ли снег, то ли дождь — не поймешь.
Но только в холодной сырой темноте не уснешь.
Поленья тихонько трещат, разгораясь в печи,
И отблески пламени пляшут на стенах в ночи.

Намек на тепло и уют — ты и этому рад…
На красных холмах созревает сейчас виноград.
Тяжелые гроздья лозу пригибают к земле,
Чтоб после искристым вином заиграть в хрустале.

Там в старом саду еще не облетела листва.
На мельнице там неустанно скрипят жернова.
Вращает, вращает вода не спеша колесо,
И розовым светом закат заливает песок,

И белые овцы спускаются на водопой.
И ласковый вечер, сменяясь прохладой ночной,
Наполнит таинственным шорохом дремлющий лес,
И яркие звезды зажжет в ясной выси небес.

А здесь те же звезды, порой сквозь просвет в облаках,
Бледны и печальны, в тумане, а, может, в слезах,
Вдруг в лужу заглянут на мокрой и скользкой земле,
И скроются снова в туманной безрадостной мгле.

И снова по крыше шуршит то ли дождь, то ли снег…
К зеленым долинам, где травы и солнечный свет,
К ручью, к старой иве, к знакомому с детства холму
Тебе не вернуться. И не объяснить — почему.

А ветер в трубе о разлуке тоскливо поет.
И хмурое солнце, должно быть, за лесом встает
И призрачным светом слегка серебрит облака.
Стальные доспехи на жемчуг меняет река.

Качаются белые чайки на светлых волнах,
И топятся печи в насупленных хмуро домах,
И стелется низко густой, горько пахнущий дым,
К холодной земле прижимаясь под небом седым.

А где-то уже топоры торопливо стучат,
И хлюпает грязь от ударов тяжелых лопат,
И толстые бревна солдаты сгружают с телег.
И дымкой висит над землей — то ли дождь, то ли снег.

Упрямо прорезали просеки лес вековой.
Лебедки скрипят, пахнет деревом, кожей, смолой.
У пристаней мокрых устало стоят корабли.
Встает из угрюмых болот лучший город земли.

И снова шуршит — то ли снег, то ли дождь — не поймешь.
В тепло ты не веришь, ни солнца, ни счастья не ждешь.
В шинель завернулся, губу закусил до крови…
И чувствуешь вкус разрывающей душу любви.