Не разглядывай ночью мужчину, уснувшего после любви.
Он ничуть не устал, а на время от нежности умер.
Потемнённая тайна испарины лба на крови
освещает два первые слога таинственных сумер… -

дальше тьма. Он лежит кое-как и не дышит, а только на вдох
мягкой тяжестью лёгких взбивает свистящие струи.
Наклоняясь над ним, ты рискуешь: застенчивый Бог,
наклоняясь над ним, промахнувшись, тебя поцелует.

Из-под век, со зрачков, или даже с глазного хрустального дна
испаряется взгляд: твой мужчина приходит в сознанье,
но не сразу, не сразу. Ещё две минуты одна
будешь скороговоркой в молитве давать показанья.

В локте правую руку согнув, он внезапно прочертит во тьме
пол-окружности, тщетно пытаясь найти сигареты.
Прислонившись к его недостаточно ровной спине,
ты услышишь, как в ящик почтовый бросают газеты.

И, как только вы снова смешаете влагу застиранных тел
ваших сороколетних, подёрнутых инеем света,
не смотри на него, потому что он очень хотел
два последние года, возможно, погибнуть за это.

А когда он от собственной нежности вновь потихоньку умрёт,
ты взгляни за окно, где ветвей шебуршит метастаза,
и почувствуй: он вздрогнул, открыл пересушенный рот…
Но не дай тебе Бог посмотреть на него хоть вполглаза.