Интересно, что, хотя на представление трёх персонажей, Фролло (Религия, или, скорее, Мораль = идеологическая часть власти), Фёбюс (Власть, или, точнее, силовая часть оной) и Эсмеральды отведено три музыкальных отрывка, два из них отведены на представление Эсмеральды, как юной женщины и как представительницы цыган. Фролло и Фёбюс представляют друг друга в первом музыкальном отрывке из трёх: священник требует избавить его от присутствия чужаков, досаждающих просьбами об убежище, на каковые, очевидно, в глазах Фролло имеют право только человеки, а не отребье. Власть с готовностью исполняет вполне угодную ей просьбу (впоследствии Фёбюс поступит так ещё не раз).

== Мсьё Фёбюс де Шатопер, капитан королевских стрелков, я велю вам прогнать всё это отребье. Следует принять все меры, чтобы эта орда чужаков не тревожила добрых парижан. ==

== К вашим услугам, мсьё архидьякон. Во имя Божье я дойду и до бойни. Я прогоню с ваших глаз долой всех этих негодяев и оборванцев ==

Итак, перед нами диалог двух категорий общества, имеющих власть определять, кто человек, а кто отребье, и кто право имеет, а кто тварь дрожащая. И любая бойня возможна и почтенна под знамёнами Морали.

Однако, увидев Эсмеральду и найдя её привлекательной, Фёбюс разом забывает о том, что хотел отогнать всех цыган. Интересно, что фраза, с которой он обращается к Эсмеральде не просто даёт ей возможность представить себя, но и сама по себе представляет Эсмеральду — в виде «птицы», образ, который в течение всего мюзикла будет привязан к девушке. Похоже на то, что птица здесь ассоциируется со свободным существом, для которого красота, увы, опасна лишением свободы. Впрочем, пока что Фёбюс никак не угрожает Эсмеральде, он всего лишь характеризует её — как птицу из рая — и осведомляется, откуда она пришла. Ответом ему служит ария «Цыганка»:

= Цыганка! Никто не знает, из какой я страны. Цыганка! Я — дочь дорог. Цыганка! Кто может сказать, где я буду завтра? Цыганка! [Но] это записано в линиях моей руки ==
- рефрен, представляющий именно цыган как олицетворение Чужаков — ведь они вечные чужаки — через узнаваемые образы.

А вот куплеты — это о самой Эсмеральде.

== Моя мать говорила, будто бы Испания была её страной, и о шайках в горах Андалузии. У меня больше нет ни отца, ни матери. Моя страна — Париж. Но когда я грежу, море уносит меня далеко отсюда, к горам Андалузии. Я провела всё детство, бегая босиком по горам Прованса. У цыган долгая дорога, долгая дорога… Я буду и дальше бродить по дорогам Франции, я дойду по ним до края мира. Реки Андалузии текут в моей крови. В моих венах небо Андалузии. Стоит ли страданий — возвращение туда? ==

Итак, Эсмеральда соглашается с тем, что она чужачка — по крови, но несколько раз подчёркивает своё право на Францию — право урожденца на родину. Поскольку этот мотив ещё повторится, очевидно, он имеет большое значение. Один из распространённых лозунгов арабов, которые скрыты в мюзикле за цыганами — «Но ведь мы такие же французы! — по праву рождения!» [А в России это вполне цыганская установка] То есть опять — за историей персонажа мы видим представление «чужаков», по крайней мере, его юных поколений.

А как женщину, Эсмеральду представляет зрителю Клопен:

== Эсмеральда, знаешь, ты больше не ребенок, и пора мне глядеть на тебя по-другому. Тебе не было и восьми, когда твою мать смерть унесла в её Андалузию. Мне она доверила тебя, и я усердно заботился о тебе всё это время. Эсмеральда, знаешь, мужины коварны! Будь осторожна, когда бегаешь по улицам и полям. Ты меня понимаешь? Ты теперь подошла к возрасту любви, и теперь главное впереди ==

Из этой короткой песенки мы узнаём о том, в каких отношениях состоит Эсмеральда с Клопеном (Цыганами) — она его [приёмная] дочь (является ли она приёмной и для народа, не только для Клопена, в мюзикле не открывается, поскольку это для авторов неважно — она представляет культуру, и этого вполне достаточно). Мы узнаём, что она очень молода, девушка-подросток. И, наконец, мы узнаём, что она то, что в любой момент может подвергнуться мужской агрессии, замешанной на восприятии её, Женщины, как сексуального объекта. Теперь она должна, вынуждена проводить жизнь в «осторожности», т.е. страхе за свою неприкосновенность.

Слова о любви впереди звучат общим местом, но не для зрителя, от которого, как мы помним, ожидается знакомство с первоисточником — это не угроза, но скорее знак отдалённой беды.

Итак, нам осталось познакомиться с двумя персонажами.

Продолжение следует…