Бойся аль не бойся, а пришёл по-свойски, Бабайка-сосед, не космат, не сед. Вообче у него — фэйс ничего: точëн, не страшен (а как же — наш он!), фигурой строен, никем не споен. Пришёл один, и ну, как акын:

«Что ж ты дверь не закрыва?
Будет кашлять голова,
Сквозняки мозги простудят.
Ты, вообще-то адеква?»

Я на это промолчу.
Тоже мне, явилось чу!
(Мне б сейчас хоть пару капель,
Да нельзя — запой лечу).

«Вот же как! С тобой всё яс,
Да и я, Бабайка, пас.
Значит, слушай на сухую,
С глазу, так сказать, на глаз:

Хочешь стать черней, чем бес,
И остаться жизни без?
Погоди ещё с недельку
И — за водкой, через лес,

Через дальние поля,
Чтобы вздрогнула земля,
А потом внеза проснёшься,
Поточить захочешь ля:

Нет Бабайки, нет тебя,
Пахнет серой. Что за бя?
Это просто Ад кромешный,
Это, брат, твоя судьба.»

Ну, Бабайка, ты даёшь!
Я-то ладно — жалко кош:
На кого оставлю Мурку?
Нет, не плачу. Может ЗОЖ

С понедельника начать?
Снова в руки взять тетрадь,
И стихи туда, и прозу -
В бога, в душу, в сердце, в мать?

…Я не слышал, что сосед, испарился — нет, как нет. Удивился сильно. Уехал в Вильно? Нет, тот — другой, брови -дугой, вполне осязаем и не бестелесен — знаем. Вообче Бабайку — поди, поймай-ка! Да и не нужно: как бы не было хуже…

Автор готов к любой критике. Смелее!