Падает, плавясь о воздух, подобие снега.
В сырости зыбкой поля и овраги оглохли.
Серой копной у сарая приткнулась телега,
В долгой молитве свои опустила оглобли.

Нет ни коня, ни бурёнки, ни козлищ, ни агнцев.
Только за старой соломенной крышей овина
Горькой толпою бредущих в закат оборванцев
Щупает снег за осиной слепая осина.

Тропы протоптаны аспидно-жидко и криво.
Солнце чадит незатушенною папиросой.
Злой ветерок обрывает слезинки игриво
С веток стучащей в оконце на кухне берёзы.

Печку раздую, да выпью горячего чая.
Есть и картошка в чугунной надколотой латке.
Греет ладони убогая жизнь жестяная.
Сахару мало. Последние крошки так сладки!

Вот подремлю, и ещё помечтаю немножко,
Будто мы вместе, и нет ни беды, ни разлада,
Будто я счастлив, и щурюсь, что сонная кошка,
Глядя на сумрак вокруг потемневшего сада.

В вёдрах — богатство прозрачной колодезной влаги.
Возле подпечка — ольховых поленцев узношье.
Я не ропщу. На нетронутом снеге бумаги
Не растекаюсь ни горькою правдой, ни ложью.

Есть и конверт. Да едва ли найду почтальона,
Чтобы доставил размеренно-обыкновенно.
В сонных часах гробовое «ку-ку» неуклонно
От часа к часу мои отмеряет мгновенья.

Замечания и советы приветствуются. В меру.