Жила-была страна: гордая Дойчландия. Населяли её территорию разные люди: писатели и плотники, повара и кузнецы, да мало ли трудового люда проживает на какой-нибудь земле. Где много народа, должна вырасти пирамида, нет не Хеопса, а управленческая. Кто-то же должен руководить всей этой неуправляемой толпой и такой человек был. Его звали папаша Бисмарк. Вообще-то, по рангу руководящей должности, он был король, хотя, некоторые близкие к нему люди называли его императором, так как он страсть как любил аперитивы (друзья были малограмотные и не очень понимала разницу ) и, выпив, выдавал своего рода императивы о смысле жизни: кто кого должен выслушивать первым, кто заткнуться вторым, что чёрный цвет и ранжир являются великой ценностью нации.
Как-то пришли соседи, выпили. Кто-то сказал, что в соседней стране есть некто, которого все кличут Король, ну дальше — слово за слово и выбрали на престол, вернее, на верстак. Фамилия Бисмарка была Карлофф. По профессии он страдал столяром, весьма посредственным.
На этом, пожалуй, всё. Что можно рассказать о людях, у которых есть еда, питьё и посредственный столяр под боком? Ничего.
Однако…
Есть выражение: демографический взрыв. А демографическая чёрная дыра, слыхали? Дети не рождались. Почему? Да по той причине, которую я озвучил выше: писатели и плотники, повара и кузнецы. Если бы были: повара и поварихи, кузнецы и кузнецыхи. Мужское общество. Был там один гермафродит не завалящий, сущий болтун-балабол. Кличка Лиса Алиса. Мнил себя Цицероном, но был способен лишь на псевдологический понос. Юзя Геббельс, так его ласково звал старший брат Базилио Гиммлер, которого обзывали Котом, потому что воровал кур и, выпив кровь, пожирал их сырыми. Чёрт им рогатый судья, а папаша Бисмарк явно обеспокоился и удручился тем, что некому будет оставить верстакопрестолонаследие.
После выпитого аперитива, пришла в голову столяра-императивщика отличная идея: настругать детей. Гениально, не находите? Решил он созвать народ, взял дудку, которую сам выстругал и задудел, что есть мочи в неё, но кроме слюней и соплей ничего не выдудел. Столяр никудышный, он забыл не только дырочки по длине дудки сделать, но и основную просверлить, куда надо дудеть во весь дух.
Чуть глаза себе не выдудел, болезный, звука нет. У него набрякли вены на лбу, глаза повисли на веках. Папа Карлофф набрал в лёгкие, казалось, весь кислород, который был в столярке, широко открыл рот и, развернувшись всем корпусом к верстаку, поднёс дудку в губам, собираясь задудеть аки изюбрь в гон. А там -соседи. Они жили за стенкой, а так как Бисмарк любил говорить вслух, то все были в курсе. Памятуя, что обычно всё заканчивается распитием аперитива, быстренько прискакали в гости и сидели с постными мордами в ожидании продолжения нескончаемого банкета. Хотя такое случалось постоянно, столяр-император пугался с завидной регулярностью. Он замер с выпученными глазами и широко открытыми ртом, чем вызвал в тысяча пятисотый раз одобрительный смех свиты.
Отдышавшись, он изрёк: «Дети мои.» Возникла неловкая пауза. Такого он ещё не изрекал. Никто ничего не понял по той причине, что ни у кого не было такого предмета под этим названием. Тогда папаша Бисмарк Карлофф продолжил: «Престолонаследник». Послышался одобрительный гул, но аперитивный император пресёк начинающие течь в не том направлении мысли: «Не из вас, дурни! Это будет мой сын.» Слово «сын» тоже отсутствовало в лексиконе аборигенов. Все, чтобы не лишиться очередной порции выпивки, согласно кивнули выпив водочки. Получалось, выпил — запрокинул голову, опустил — согласен. Гениально, а главное: нальют по- второй.
«Я подумал, — возникла неловкая пауза, кто-то хихикнул, — Кому я передам свой верстак? Из вас никто не умеет столярничать, поэтому я решил сделать себе из дерева верстаконаследника!» Все дружно закивали рюмками и на том официальная часть подошла к концу, и началась неофициальная: все, как обычно, надрались на халяву хозяйского самогона.
В ближайшем болоте, которое по каким-то неизвестным причинам называлось Австрийским, нашлось полено, морёный дуб. Папаша Карлофф взялся за дело засучив рукава, и… оно заспорилось: один говорит, — не так пилишь, другой, — не так режешь, третий — вырезаешь. В общем, надоели ему соседи хуже горькой редьки, прогнал всех аперитивный король и правильно сделал. Престолонаследник верстака вышел на славу. Вытянутая физиономия, выпученные глаза, жесткие из натурального мочала чёлка и усики под длиннющим носом, выкрашенные в чёрный цвет. Тощее тело с костлявыми сучкообразными руками. Общую замечательную картину дополнял чёрный мундир, нанесённый соседним маляром Риббентропом совершенно бесплатно, за символическую рюмочку.
«Я назову его в честь бурой тины болота, которое подарило мне наследника!» Все одобрительно закричали из-за стен: «Буратино!!» Слышимость, согласитесь, неважнецкая. Такое имя исказили, халявные алкоголики.
Так всегда: один сделает, все хотят. Поветрие пронеслось по безнаследному государству, все бросились делать себе детей. Ох и страшные же, доложу я вам, наследнички получались, но что радовало императора: все были одинакового роста, с длинными носами, усы и чёлка жёсткой щёточкой, чёрный мундир, все приветствовали его Буратино (да нормальное имячко получилось, фамилию он ему придумал сам: Шикльрубль, напоминало ход рубанка по доске: шикль — режешь стружку, рубль — магарыч. Гениально, верно!) вскидыванием сучка вверх.
Буратинки получились на славу. Любили маршировать по ночам с факелами. Поджигали одного из своих, благо, что плодились сыновья не по дням, а по часам и вперёд с песней «Дойчланд превыше всего». Веселье прокатилось по всей стране.
Финал подвёл: сыновья решили, что родители другой расы, они — седые от старости, а эти чёрные как смоль, огромный минус доложу я вам. Одних утопили в болоте, чтобы морёный вкус и цвет приобрели, другие сами со страху удавились. А буратинки только входили во вкус. Смешные такие… и бессмертные.

Автор готов к любой критике. Смелее!