Бесшумно разъехались двери лифта, словно створки гигантской раковины с зеркалом вместо моллюска внутри. Оставалось лишь сделать шаг внутрь, но он медлил. Что же мешает? Стряхнув неудобные мысли, он вошел. Всего несколько секунд полета вниз, но он почему-то бежал от них. Не хотел оставаться наедине с самим собой в таком замкнутом пространстве. Сейчас бы пойти в бар, выпить пива, мартини… или чего-то покрепче.
Сейчас пойти бы и напиться – так будет честнее.
Ночь полусферой накрыла город. Машина ждала его у парадного, как тихий синий кит у кромки воды. Привычный звук, брелок, сигнализация, открывшаяся дверца.

Он даже не сомневался – наверху все его тридцать девять белых роз уже мирно существуют в помойном ведре… но через час ему придет смс с извинениями. Она помирится с ним, она не отдаст своих страданий, ведь именно они позволяют так остро чувствовать жизнь – как будто  пробовать приправу с кончика ножа.
Сообщение он будет читать в ванной, под шум работающего крана. Как же это всё…
Если бы знать – с какой точки начинаются истории, в этой самой точке еще не предвещающие ничего ужасного? Если б знать…
Он точно знал, как и когда все началось. Ровно в тот момент, когда он наклонился за вывалившимся из бардачка диском Лестера Янга, и тыльная сторона его ладони случайно коснулась ее колена.
Её колена, обтянутого тонким белым чулком, с несколькими брызгами апрельской грязи у самого голенища изящного сапожка на шпильке.
В тот вечер он ехал из спорт-клуба, где они с друзьями традиционно пили пиво и смотрели какой-нибудь репортаж: очередной бой Тайсона, соревнования по синхронному плаванию – это было не принципиально. Ритуал успешной жизни успешного мужчины, в которой есть все – квартира, дача, машина, любимый сын, красавица-жена. Всего двадцать семь лет, лишь сеточка мелких морщинок у глаз.
И, апофеоз счастья, ежепятничные посиделки с друзьями.
На которые его отпускали без слова, провожая тихим взглядом: конечно, иди, милый, отдыхай, я погладила твою сиреневую рубашку – она как раз не слишком официальная.
В тот вечер женщина появилась из ниоткуда – просто возникла на краю автострады с бешеным движением. Полумистическая тень в ярком свете фар, она шла медленно, навстречу потоку машин, и словно никуда не торопилась, что было очень странно – мегаполис, пятница и такой час. На секунду ему показалось, что весь мир склоняется к ней, земля замедляет свой бег, и все вокруг ждет ее следующего шага. Как только его машина оказалась рядом с ней – она чуть повернула голову и посмотрела на пустое пассажирское сиденье. Неужели знала все заранее? Она вся была какой-то… незавершенной, словно вылитая форма еще не остыла. Как будто она только сейчас вступила в мир и еще не успела освоиться.
Спустя два часа и четырнадцать минут он уже срывал с себя сиреневую рубашку – респектабельную, но не слишком официальную.
А спустя еще пару часов ожидал удара с небес. Он хотел тогда сказать всё, сразу, не рубить коту хвост по частям.
До этого дня он испытывал только удовольствие, принимая решения.
До этого дня вся жизнь была распланирована вплоть до покупки места на кладбище.
Он собирался тут же, не раздеваясь, сразу пройти в комнату и побросать костюмы вместе со всеми остальными рубашками, официальными и не очень, в свой луи виттоновский дорожный чемодан. А потом посылать деньги. Много денег. И забирать Макса-младшего на выходные – по графику, каждые вторые и четвертые выходные месяца. Праздники – через один, все логично.
Но когда он тихонько открыл дверь своим ключом, из угла прихожей ему в глаза сразу кинулись разбросанные детали роботов-трансформеров. И ярко-синий резиновый мяч. И грузовичок с красным кузовом, полным кубиков. И полицейский вертолет с отломанной вертушкой. Черт возьми, он же просил Дашу следить за порядком в доме!

И он с виноватой сбивчивостью старшеклассника лепетал что-то о не заводившейся машине… Даша сразу поверила, не задав ни единого вопроса. Тогда ему даже казалось, что она притворяется, хитрит, оттягивает момент, чтобы посильней мучить его. Или понимает все, просто не хочет пугать криками ребенка. Что как-то неестественно подходит к раковине, включает кран, ополаскивает его чашку… И вот-вот, ну прямо сейчас! – Она развернется и швырнет эту чашку о стену. Или в его голову, что было бы законнее и правильнее – он это заслужил. Но Даша наливала бергамотовый чай – его любимый, кстати – заботливо придерживая крышечку бело-синего гжелевого чайника.
Она привычно щебетала об успехах Макса-младшего, о ценах в Ашане, о его сером костюме, который пока держали в заложниках в химчистке.
На следующий день он уже врал про заболевшего коллегу и антибиотики, которые непременно нужно отвезти на другой конец Москвы.
Потому что с тех пор, как он случайно задел рукой её колено…