В огромной, шикарно обставленной комнате сидели двое: он и она. Она сидела перед трёхстворчатым трюмо, которое было инкрустировано различными аляпистыми украшениями и со вкусом, жирно напомаживала себе губы, прошедшие не одну пластику. Он лениво смотрел телевизор, посасывая пиво из банки. Показывали бои без правил между женщинами. Его смешили нелепые движения, кривые удары, беспомощные хуки боксёрш. Он , как и все дилетанты, считал себя специалистом дальнего и ближнего боя в боксе только лишь потому, что мог об этом долго и нудно рассуждать. Криво усмехнувшись, он повернул голову к ней, чтобы съязвить на этот счёт, но замер:» Вот сейчас начни разговор и потечёт словесный понос, что у Клавки есть то, у Клавки — это. Чёрт возьми! Как мне всё это надоело. Дом — полная чаша, а этой всё- мало. Помню, экономили копейки, каждый рубль на счету был, а сейчас — всё есть и как прикажете жить после этого?» Он вдруг вспомнил, как они в очередной раз отправились по магазинам. По магАзинам — так он это называл. С патологической ненавистью вспоминая, как она выбрала, естественно, самый дорогой и престижный супермаркет, где он стоял в томительном ожидании, рассматривая какую-то огромную люстру, пока жена подробно обсуждала с продавцом, молоденькой, смазливой девчонкой, очередную, ненужную им покупку. Развлекался, представляя себе, как эта, чешского хрусталя, громозда падает на супругу, он как бы — в шоке; похороны, панихида или всё наоборот — сперва панихида, потом похороны. Дальше он и эта смазливая девка с билетами на… «Слушай, я тут была у Клавки» —  сквозь тугие, убаюкивающие мысли пробился голос жены, — «Так она себе купила такое, ты не поверишь! Вот — гадина, вечно выделывается!» Она негодующе посмотрела в сторону мужа, но, увидев его обрюзгший профиль, замолчала. » Вот, свинтус! И всё ему по барабану, только и зырил бы в свой тупой ящик. Я на него всю себя положила, а могла бы с Валеркой, а? Ух, какой парнишка был и где он — сейчас? Наверное баб за ним бегает — немерено.» Она не хотела признаться в том, что видела на скамейке в парке бомжа, который мирно посапывал после выпитого «Трояра» и, что он был как две капли воды похож на её девичье воспоминание — Валеру. Мечта брызнула дешевым моечным средством. «Да я и сейчас могла бы так пройтись по проспекту, что ух ты, мы вышли из бухты!» Она провела рукой по второму подбородку, потом по обширной, не умещающейся в блузке груди, перейдя к выпуклостям на талии и, как по большой стиральной доске, перекатываясь, съехала к располневшим ногам… Вдруг оба подумали разом: «Господи!!!» Тот, чьё имя нельзя было поминать всуе, подумал: «И чего орут? Я — здесь!» Всевидящий недовольно поморщился… Он давно сидел в углу и слушал их мысли. «Вот и встретились два одиночества, я поставил меж ними костыль, уступить, помирать им не хочется, так живут: как бобыль плюс бобыль.» — неожиданно пришло ему в голову. «Кажется — пора уступить место парнокопытному аборигену, моя миссия на этом завершена. Прощайте, неудавшиеся копии по образу и подобию!» — сказал тот, который ведал всё и вся. Его место заняло, предварительно почтительно поклонившись уходящему в неизвестное Абсолюту, тёмная, аморфная субстанция. «Ну сколько можно муссировать эту мифологему: да не сатир — я и не — козёл! Я простое… Упс…Прощу прощение Ваше Всеслышащее Вселенство, ничтоже сумняшеся…» — пронеслось внутри аморфы. «Свободен!»- отдалось в нём. Облегчённо вздохнув, оно сказало: «Ну-с, приступим к непосредственным обязанностям. Недобрых вам деньков, дражайшие мои смертные!» Муж и жена, повернувшись к друг другу одновременно, раздражённо спросили: «Чего тебе?»