Я совсем не понимаю людей, которые пьют холодный чай или кофе. Ну что за удовольствие выдуть в две секунды стакан жидкости? Нет, совсем не понимаю. Ведь настоящий гурман начинает получать его, уже только подумав о том, что неплохо было бы выпить чашечку, ну и так далее.
Он приходит на кухню и, сам того не осознавая, начинает обряд. Включает чайник, после чего берёт заварник и, залив его водой, идёт вытряхивать старую заварку. Затем открывает створочку обычно скрипучего шкафчика или выдвигает ящичек, где хранится пачка чая. Конечно же, это листовой чай, а не пакетики. Какой же гурман снисходит до пакетиков? Потом чайной ложкой отмеряется необходимое количество чая.
Дальше наступает очередь тары. Это не какая-нибудь чашка – это друг, прошедший с тобой через многие годы. Зачастую уже слегка затасканный, порой в трещинах и сколах, но так удобно подставляющий себя в моменты душевных потрясений и просто минуты усталости. Он бережно ставится на стол. Обычно к этому моменту вода уже закипает, и вы, заливая кипяток, вдыхая первые ароматы завариваемого напитка. Всё это, чаще всего, делается автоматически, но является частью того удовольствия, которое уже началось и продолжается.
Потом вы садитесь за свой кухонный столик, и начинается то, ради чего, собственно, это и было затеяно. Вы совершенно точно знаете, что в стакане кипяток, но всё-таки берёте его в руки и, вытягивая губы трубочкой, пытаетесь отпить первый обжигающий глоточек. Этот самый, зачастую миниатюрный глоточек, ознаменует новую фазу, которая закончится самым вкусным, самым желанным последним глотком.
Именно ожидая этот момент, вы не спеша, потягиваете свой напиток, приближаясь к завершению церемониала. Это те минуты, когда мир вокруг вас отходит на второй план, когда домашние дела или уже закончены, или ещё не начаты. Когда проблемы по дому или работе на несколько минут уходят из сознания. Когда твой мужчина где-то в не пределах видимости, а дети заняты собой и в своём поведении исключительно ангелоподобны. Это минуты полные блаженства и гармонии с собой и миром.
И вот, как кульминация момента, приближается тот миг, когда нужно будет сделать этот последний глоток и встать из-за стола. До него ещё несколько минут и это тоже удовольствие – знать, что всё скоро закончится, но ещё не закончилось.
Как раз в такой вот ситуации и находилась мама, когда четырёхлетний Паша дёрнул её за руку и голосом, спустившегося с небес херувима, произнёс:
- Мама, горшка нет, а я хочу писать!
Вы видели когда-нибудь жёсткую посадку самолёта, когда он, кажется, ещё очень высоко над полосой, но потом вдруг «бац» об бетон со свистом, скрипом и воем турбин?
Мама как раз была в этом самолёте. Неотвратимость бытия приблизилась очень стремительно, но она пыталась ей сопротивляться.
- Сынок, — сказала она: — Подожди немножко, мама сейчас допьёт чай и тебе поможет.
Считая инцидент исчерпанным, она снова попыталась окунуться в те последние мгновения наслаждения, ведь в её кружке как раз осталась эта квинтэссенция удовольствия, эти последние несколько глотков. Но…!
В любом рассказе после такого вот «но», вдруг открываются неожиданный поворот событий, который меняет всю канву повествования. В данном случае этот поворот всё ещё стоял рядом с мамой и с недетской рассудительностью изрёк:
- Ладно, мама! Только ты быстрее допивай свой чай, а то я сейчас обосс*сь!!!
Стойки шасси у самолёта подломились и он, объятый дымом и пламенем, рухнул на бетон посадочной полосы.

Автор готов к любой критике. Смелее!