Во дворе все считали Гарика недоумком. Отчасти это было так: он ни с кем не дружил, никогда не заговаривал с другими ребятами и не принимал участие в дворовых мероприятиях, если так можно назвать постоянные стычки с ребятами из соседнего двора. Более того, в те редкие минуты, когда мальчик оказывался на улице, можно было заметить некую странность в его поведении: левая рука сжималась в полураскрытый кулачок, а правая, с пальцами, держащими воздух, равномерно двигалась вверх-вниз. Одет он был всегда бедно, но аккуратно.
Генка как-то спросил у матери, почему Гарик такой? На что мать ответила: «Горемыка он: родители погибли, старшая сестра следит за ним как может, да, ведь, и ей-то жить надо». Генке стало жалко паренька и он решил поговорить с Гариком при первом удобном случае.
Как-то, возвращаясь с тренировки, он застал соседа сидящим на скамейке. Присев рядом, Генка бросил сумку на землю и повернулся к Гарику. Тот прекратил свои упражнения и широко раскрытыми голубыми глазами посмотрел на визави.
- Что ты делаешь? – с места в карьер спросил Генка.
- Репетирую.
- Репетируешь? Типа, играешь? – удивился Генка. – Но для этого нужна скрипка.
- Я знаю, да денег у нас нет, чтобы купить инструмент.
Гарик печально взглянул на собеседника, и, увидев заинтересованное выражение лица, продолжил:
- Уже несколько лет я мечтаю научиться играть на скрипке. Я знаю как будет звучать она при том или ином положении смычка, каждую ночь мне снится, что я играю…
- Постой, ведь есть же какие-то общественные организации, бесплатные школы, наконец.
- Есть, конечно. Там можно заниматься бесплатно, но никто не подарит тебе скрипку. Невозможно научиться играть без инструмента. – Гарик погрустнел и, поднявшись, понуро побрел к подъезду.
Вечером Генка едва дождался, пока отец вернулся с работы. Поужинав, они перешли в гостиную и отец, взявший, было, в руки газету, отложил ее по просьбе сына.
- Пап, ведь ты входишь в совет какого-то благотворительного фонда. По каким критериям вы отбираете людей, нуждающихся в помощи?
Отец внимательно посмотрел на сына:
- Выкладывай, что там у тебя на уме.
Генка рассказал о разговоре на дворовой скамейке, о том, как жаль ему Гарика, и о желании соседа играть на скрипке.
Отец задумался, а затем сказал:
- Наш фонд занимается другими вещами, но я попробую поговорить кое с кем.
Несколько дней спустя ребята встретились во дворе. Гарик был одет в поношенный, но опрятный костюм, ботинки до блеска вычищены, и, откуда ни возьмись, под шеей красовалась бабочка. Генка опешил в первую минуту, но после спросил, кивая на необычный предмет туалета:
- А, это где откопал?
- Сестрин дружок позаимствовал. Понимаешь, иду на прослушивание. Позвонили вчера, пригласили в Народную консерваторию. Сказали: если есть у меня талант – посодействуют в получении инструмента.
- Ну, что же, ни пуха… – но Гарик уже не слышал.
Вечером, после ужина, вся семья сидела вокруг телевизора. Неожиданно прозвенел звонок. Отец, сидевший ближе к двери, пошел открывать дверь. Через минуту в комнату вошел Гарик, а за ним отец.
- Это к тебе, — сказал он сыну.
- Нет я к вам всем, — только сейчас, присмотревшись, Генка увидел смущение в глазах соседского паренька. – Я хотел сказать, что никогда не забуду того, что вы для меня сделали.
Сын вопросительно посмотрел на отца. Тот слегка улыбнулся, давая понять, что приложил руку к сегодняшнему настроению Гарика.
- Значит, тебе дали инструмент? – спросил Генка. – А где же он?
- Я боюсь выносить его из дома. – Будущий Паганини принялся взахлеб рассказывать о прослушивании, о том, как поразил всех присутствующих своими знаниями и небольшой пьесой, сыгранной человеком, впервые взявшим в руки скрипку. Затем посерьезнел и сказал, обращаясь к отцу Генки:
- Мне сказали, что Вы помогли осуществить мою мечту.
- Да, что я – если бы не сын, ничего не было бы.
Гарик подошел к Генке и протянул руку. Ответив рукопожатием, Генка глянул в глаза соседа, полные влаги и отвернулся, чтобы не было заметно и его предательской слезы.