-И я поведаю ещё одну притчу…
-Учитель, — возразил один из сидящих рядом, — но мы голодны. Бурчание наших желудков забивает твои слова, Учитель.
Я тихо вздохнул.
-Неужели в этой пятитысячной толпе не найдётся хотя бы пяти лепёшек?

…Я люблю этот мир. Он – ярчайшая иллюстрация солипсизма. Главное – правильно подбирать слова, сочиняя притчи. И не противоречить самому себе. Их существование весьма зависит от их представлений об этом мире. Ну и от веры тоже. «По вере вашей и будет дано вам…» Я незаметно усмехнулся.
Вот и хлеба. Теперь я их разломлю на несколько частей… Я вдохнул и произнёс:

-Вот пять хлебов, которые нашлись в толпе. Сейчас я преломлю их, затем ещё раз, и ещё, и каждый из вновь полученных кусков этих хлебов будет таким же, как и хлеб сначала, и им можно будет легко насытиться каждому из вас…

Как и всегда, удалось. В этом мире легко творить чудеса – достаточно перед этим заявить, что произойдёт чудо, и возможно, описать его. Тогда они сами будут «творить» эти чудеса у себя же на глазах. Наверно, когда мне опять надоест находиться в этом мире, я умру, предварительно рассказав, что воскресну…

***

-А мир вообще – есть?
-Есть, — с уверенностью ответил парень.
-Докажи!
Я откинулся на стенку купе и улыбнулся во весь рот. Это был далеко уже не первый спор на подобную тему, и я собирался, как минимум, посеять сомнения в его бедной голове. Но парень явно был настроен доказывать свою правоту.
-Ну смотри. Я могу видеть этот мир. Могу потрогать его руками или попробовать на вкус, — он демонстративно взял со стола конфету, развернул её, лизнул, оценивающе прищурился, кивнул сам себе и кинул в рот. Потом посмотрел на меня. – Что ты на это скажешь?
-А гипнотизёры?
Парень пожал плечами.
-Хорошо, уговорил. А тогда как ты объяснишь то, что люди видят одно и то же?
-А если это массовый гипнотизёр?
Наша попутчица хихикнула. Я невольно улыбнулся и подмигнул ей.
-А сумасшедшие? Говорят, их нельзя загипнотизировать.
-Кто говорит? – моментально возразил я. – Они говорят – ты веришь. Если ты веришь – то это существует, даже если это не так. Точнее, это уже так, потому что ты, и все, кто кроме тебя это слышал, верят в это. Вот тебе и солипсизм.
-А что тогда ты скажешь насчёт разных вер?
-А кто тебе сказал, что они все не верят в одно и то же?
-Докажи?

Чёрт… я попался в свою же ловушку. Ну как мне, бывшему и Муххамедом, и Гефестом, и Иисусом, и Буддой, и Перуном в своё время, доказать, что все религии едины, не указывая на этот факт? Надо постараться…

-Ну вот смотри, — со вздохом начал я. – Что у нас говорит любая религия, в которой у нас есть Ад и Рай? «От твоего поведения в этой жизни зависят условия твоей загробной жизни». Так?
-Так, — серьёзно подтвердил он.
-А индуизм, буддизм и тэ дэ говорят: «От твоего поведения в этой жизни зависят условия твоей следующей». Следующая жизнь наступит не раньше твоей смерти, то есть, относительно текущего момента, является загробной… — я высунул язык. – Съели?
-Подавились, — серьёзно вернул мне он. – Я верю в одно, в один мир, если говорить твоими словами, ты – в другой, тем не менее, эту девушку мы видим одинаково хорошо и в одной и той же кофточке, надеюсь. Тем более – по вере вашей, говоришь? – я ожидал, что я буду ехать в купе с девушкой один, а пришёл ещё и ты.
-Так одно дело – мечтать и ожидать, другое – опасаться, как это пойдёт на самом деле. Ты ведь опасался, что девушка будет, но будет и попутчик? – парировал я, делая вид, что не заметил, как она покраснела. – Кстати, а чего опасалась и на что рассчитывала сама девушка?
-Ты мне не объяснил, почему мы её одинаково видим, — быстро, пока попутчица не успела ответить на этот вопрос, возразил он.
-Наложение миров, — пожал я плечами. – На этой планете семь миллионов миров, на каждого человека свой, местами они совпадают, поэтому возникает полная иллюзия единой реальности…
-Не верю, — мрачно сказал он.
-Не верь, — пожал я плечами. Потом поднялся и пошёл в тамбур со словами «я на перекур, скоро вернусь».

Господи… Я ведь был тут чуть меньше двухсот лет назад, и насколько же всё успело поменяться… Я усмехнулся и закурил. За окном проносились какие-то леса, хмурые и грязные из-за мартовской мороси, но почему-то они вызывали у меня улыбку. Хотя, возможно, она появилась и от того, что в голову опять стучалась шальная мысль, нередко появляющаяся у меня в последнее время: «А не является ли этот мир, в котором ты временами «глаголом жжёшь сердца людей», как ты выразился когда-то, твоей личной фантазией, сублимацией твоих отдалённых мечтаний, твоей личной иллюстрацией к удобному для тебя солипсизму?».

Я затянулся ещё раз и улыбнулся. Ну и ладно, пускай этот мир – мои фантазия и представление о данной точке пространства, но… Чёрт побери, как же приятно, что я бессмертен. Было бы крайне обидно, если б этот славный мир исчез вместе с моей безвременной кончиной…