Время первое, пока твоя кроха рядом, целиком и полностью зависит от тебя. Балуешь, наряжаешь, целуешь. Она — твой мир, твоя вселенная, в свою очередь ты для неё весь мир. Кроха растёт. Она твой маленький хвостик. Кроха учится задавать вопросы, на которые даже ты не знаешь ответа. У крохи свой язык , свои слова и ты… убей не можешь понять: почему огурец называется гукота. У крохи своя маленькая логика. Кроха боится оставаться одна. Пока… боится.
Время второе, когда кроха обнаруживает «себе подобных», мир крохи расширяется, появляются друзья и подружки. Но крохе ещё нужна твоя поддержка, твой совет, твоя помощь, твоя любовь, твоё одобрение в конце концов. Кроха рвётся тебе помогать во всём, неумело, но рвётся. Пока…рвётся.
Время третье, когда кроха забывает про учёбу; забывает сказать где она и с кем; забывает сказать, когда вернётся; забывает тебе помочь, хотя ты и просила об этом. А вечером ты, как Шерлок Холмс разыскивающий преступника, идёшь разыскивать своё чадо. Иногда… находишь сразу, иногда постепенно. Зато ты уже знаешь наизусть все адреса её подруг. Теперь подруги это её мир, у них свои тайны, свои секреты. Подругам поверено то, о чём ты возможно вообще никогда не узнаешь. Тебе уже не рассказывают всего, что происходит, даже если ты этим интересуешься.
Время четвёртое, переходное. Самое тяжёлое время. Время, когда твоя кроха обманывает тебя на каждом шагу по поводу и без. А ты… А ты веришь. И вопреки всем возрастным критериям розовые очки почему-то на тебе, а не на ней. Время, когда твоё мнение не имеет ровным счётом никакого значения. Все твои слова, это не к ней, это слова в пустоту. Тебя не видят, не слышат, не замечают. Ты ещё не понимаешь этого. И словно заезженная пластинка повторяешь одно и тоже. Уверяешь себя, что за столько лет внушила крохе, что такое хорошо и что такое плохо. Наивная… Ты просто никогда не задумывалась над тем, что все знают: что плохо и что хорошо, но всё равно поступают по-своему. Потому что у каждого свой путь, свои грабли и будут собственные шишки и синяки на своих собственных ошибках. Но ты ещё пытаешься подстелить солому своих советов на её пути…
А потом…ты вдруг понимаешь, что ничего не можешь сделать, изменить в её жизни против её воли, да в общем-то даже и не хочешь. Ты же не тиран, не диктатор. Ты добрая… Может это твоя доброта сыграла злую шутку? Эх… и ремнём уже поздно махать. Ты горько плачешь, когда кроха не видит, да можно и не прятаться, кроха всё равно где-то пропадает. В сердце рождается предчувствие чего-то не обратимого. Ты уже знаешь добром это не кончится, но сделать ничего не можешь. От этого ещё тяжелей на душе. А потом… потом ты случайно находишь дневник, вернее даже так, страничку из её дневника. Прочитав страничку ты понимаешь, одну вещь в сущности простейшую, как инфузория-туфелька, ты ровным счётом ничего не знаешь о своей крохе, ты понимаешь, что уже долгое время лапша быстрого приготовления живёт на твоих многострадальных ушах. Но ты ещё пытаешься завести разговор по душам, пытаешься дать понять, что ты примешь кроху любой, какой бы поступок она не совершила плохой или хороший. Кроха делает вид, что прислушалась. А потом случается то отчего так заранее сжималась твоё сердце. Гром грянул… и почему твоя кроха захотела «уйти», она не вспомнит или просто не скажет тебе. Но ты рада, что у неё ничего не вышло и она тоже рада, она вдруг понимает, что чуть не случилось страшное. Она вдруг понимает, какую боль причинила тебе, как больно было тебе всё это время и что ты самое дорогое, что у неё есть. Кроха начинает ценить твоё участие в её жизни, заботиться о тебе и переживать за тебя. Кроха стала взрослой.