Мда… Ну что ж, жил- был… Вот именно так — жил и был. А как по вашему мнению — не жил, не был? Короче, жил был мальчик. Нет, тоже нет и двадцать раз нет! Некрасивый, веснушчатый, но не рыжий. Вот в этом и была его особенность: брюнет с веснушками. Представили. Я — нет, но в реалии таковой человечек присутствовал на свете и ничего с этим не поделаешь.
Был как все пацаны: такой бойкий не в меру, тоже бегал везде, нос совал куда не нужно. В общем, мальчик как мальчик, если бы не одно загадочное обстоятельство: он жил на берегу живописного моря. Пожалуй, не моря, а скорее всего океана, так как края и конца этой могучей, простирающейся во все стороны света, жидкости серо-зеленоватого цвета не было видно. Ещё надо отметить странноватую растительность произраставшую на берегу. Длинные, плоские зелёные побеги-листья вздымались острыми пиками прямо в небо. Они перемежались с другими, не менее фантастическими по форме листьями, пилообразные бока которых напоминали гигантские крылья неведомых птиц. Ещё изумрудно-зелёные трубчатые стебли, тянувшиеся высоко-высоко и заканчивавшиеся огромными белыми воздушными бутонами круглой формы. Бутоны просвечивались солнцем насквозь, переливались всеми цветами радуги, особенно, когда мальчишка прищуривал глаза и глядел на это чудо природы сквозь неплотно сомкнутые ресницы. Эффект был потрясающий. Его просто свербило: дикая мысль, что хорошо было бы срезать один такой воздушный шар и с попутным ветерком полететь далеко, высоко, и оттуда посмотреть: где же заканчивается это чёртово море- океан. Пытливый ум — у мальчика, не находите? Другие бы сидели бы себе на бережку, загорали, попивали сок.
Кстати, о соке. Его было навалом, то есть упейся — не хочу. Цветы! Я же ответил: цветы. Они буйно росли в невероятном количестве на прилегающей к океану окраине. С них капал сладкий сок и поэтому приходилось принимать особые меры: брать какой-нибудь листик и прикрываться им во избежании облития соком (как-то по-канцелярски брякнул), ну ладно, чтобы не заляпаться с головы до пят.
Он иногда так им напивался, что его тошнило изо всех,.. ладно опустим и пропустим; нет, нет — мы люди не пьющие. Вы только представьте себе не на минуту, а на секунду, что рассказчик немного того на этого. Вы ему поверите? Я нет и вы нет, вот и договорились: трезв как стёклышко, вот именно! Мальчик не просто выпивал много сладкого сока, а упивался им от одиночества, вот печёнка и бунтовала. Но мечта его не оставляла. Странно люди устроены: организм — на вылет со всеми внутренностями, а душа — на взлёт всеми фибрами. Чудеса…
Кстати, о чудесах: там, конечно, русалка с лешим то ли бродили, то ли блудили (детям до шестнадцати пропустить… Так, кто там опять — про сто грамм? Строку я имею ввиду, любители поддать, закусить), а здесь водилось дико-диковинное зверьё. Большеголовые, с огромными клешнями-жвалами острыми как бритва. Глаза переливались иссиня-зелёным перламутром. Когда мальчик в них случайно, на мгновение отражался, то там вспыхивали яркие изумрудные огоньки и огромная головища немедленно поворачивалась в его сторону. Пацан, естественно, со всех ног падал в какую-нибудь ямку и замирал, затаив дыхание. Если — честно… Честно, честно!.. Я бы тоже, но перед этим, если было бы время, сменил бы некий аксессуар одежонки, а вдруг они и запаху…
Кстати, о запахе. Хотелось бы — про смрадное дыхание для полноты картины, но, к моему и вашему великому сожалению, не пахло, не воняло, потому что ничто не дышало, не вдыхало и, соответственно, не выдыхало ничего органически вонючего, тошнотворного, от которого выворач… Всё понял, перехожу на приём. (Кисленького чего-нибудь? Да сам ты пошёл… Это я не вам, ему. Он понял.) Значит мы с вами — про цвет. Как нет? А, понял.
Кстати, про цвет. Страна, возможно вам и самим уже стало ясно, была от зеленоватого до салатно-зелёного, тёмно-зелёного, изумрудно-зелёного и просто обычного, но зелёного цвета. Ну, не совсем вся, конечно, мальчик-то был в ней брюнетом с рыжими веснушками. Да, один там такой проживал и этим сильно выделялся на фоне зелёного ландшафта.
Кстати, о ландшафте. Так вот он его недолюбливал, окружающие его, но уже мальчика, звери, те, что входили и выходили из этого ландшафта, тоже невзлюбили мальчишку. Спрашивается: за что?! А за то, что он этим недокормышам не давал поесть. Не что, а кого? Себя, естественно. Жалко было и всё тут. Вам не жалко, я не про пацана, с ним ясно… Я про себя родного, про вас даже не близких родственников — растил, растил, а потом на прокорм кому неведомо. Нет уж, пусть они — сами себя или ближних. Ну, да чудовищный бог им — судья. Страдания и не только человеческие, а и чудовищные, в смысле у чудовищ, они по одной простой причине происходят. И вы знаете о чём я сейчас толкую, потому что я вам сам об этом сказал ранее. Как не понимаете? А вы перечитайте внимательно, я подожду. Жду,.. ещё жду. Ну вот видите, а вы боялись, там ведь ничего страшного, только чудовища и страшный брюнет в веснушках, верно? Итак, все были-жили сами по себе.
Кстати, об одиночестве. Мальчик, а про этих серо-зелёных кусачих дьяволов и так всё ясно: место им в дешёвом зоопарке, страдал от одиночества, как я и говорил выше. Поэтому он и напивался… Ладно,.. уже про это говорил и что? Драматично же: пацан страдает, мы, это,.. сочувствуем. Да… И главное, он ведь не понимал, что это — одиночество, потому как не знал термина такого, просто чувствовал. Вот интересно, как человек не знает чего- либо, а чувствует? Понял, молчание — угрожающий признак, идём дальше.
Он, дурачок, не понимал, что ему нужна была девочка. По какой причине? Да по той, что и все люди устроены: не видел, да и не хочешь, а если увидел, то не оторвёшь. Во сне он что-то мельком наблюдал, конечно, но сами понимаете: сон, который — несон и так далее со всеми параноидальными обстоятельными обстоятельствами. В общем, положение было безвых…
Погодите-ка! Кто это там?! Где, где?! За морем- океаном… Боже мой, это же девочка, настоящая: не галлюцинация (это ремарка для шибко недоверчивых). Бантик, ещё один… или два. Да какая разница!! Чудо чудесное да и только. Мальчик был в шоке: кто-то был похож не на чудовищных чудовищ, а на него самого, только вместо штанов — платье-сарафан. Радости не было предела: он орал, свистел, вопил во всё горло, даже всплакнул от счастья и вот оно (я не про девочку, она — не оно, а она) свершилось… Чудо, значит, чудное, а именно: девочка его не слышала. Да, совсем. Нет, она не была глухонемой,.. а знаю! Из верных источников! Ладно, по секрету: соседи сказали, только тихо… Да!! Чуть не забыл! Ну это почти не существенно. Как и я уже сказал, что девочка была по ту сторону водоёма, который мы назвали море-океаном. Делаю намёк…
Следующим шагом девочки был… следующий шаг, да- с, который перенёс эту девочку (понимая о какой — я сейчас, вы представляете о какой какойности я сейчас повествую) на тот участок берега, где и бесился от нетерпения наш брюнето-веснушчатый мальчуган. Вот теперь, полное да-с!
Вы что-нибудь слышите? Нет? Я тоже нет. Тишина звенящая, так штампанул бы какой-нибудь поэтишка. Солнце по-летнему ярко и жарко светило, выжигая лужу, у которой стояла глухонемая девочка. (соседи, чёрт бы их…). Стрекотали кузнечики в траве, ползали жужелицы, гусеницы и всякая там живность оснащённая острыми как бритва челюстями-жвалами. А вот мальчика с пальчик нигде не было… Нет, я вам говорил, что это правдивая история про мальчика с мизинец или с фалангу. Перечитайте сверху донизу и сами убедитесь, что я (зуб даю) — прав как граф, тот что был вором. С тех самых незапамятных пор никто, ни при каких обстоятельствах не видел и не слышал о мальчиках брюнетах в веснушках, потому что это суть — мутация, тем более помноженная на пальчиковость.

Автор готов к любой критике. Смелее!