Он неспеша дефилировал по тротуару, держась поближе к стенам домов. Могли обрызгать автомобили, сновавшие туда-сюда. Он, где-то в глубине души подозревал, что эти вонючие металлические коробки, в которых вальяжно сидели чванливые наглецы, специально поджидали момента, чтобы окатить его струёй холодной воды из лужи. Бродяга-бомж — натура нежная, любой мог обидеть. А была ранняя весна, холод собачий. Кстати, почему собачий, а не кошачий? Интересная тема, надо бы прикинуть: какой идиот назвал холод так коряво и выспренно, и почему… У него резко: ударом тока свело челюсть, сказывались последствия вчерашней потасовки тут недалеко, за углом, у всем известной местной помойки. Этот черномазый боец был хват и задира. Молодец! Навалял с правой по полной программе. Остальных можно было в расчёт не брать, брызнули мелкими каплями кто куда. Шантрапа вонючая. А этот нет, упёрся рогами. Чёрт, забыл: глаз. Рассечено веко, кровит. Несмертельно, конечно, но чуток обидно. Надо было на посошок вдарить, но тут набежали трёхногие, поблёскивая очёчками, орали благим матом, что, мол, тишина, она для кого, почему — дворник, да чем он таким в свободное от работы время занимается. Кстати, добрейший мужик, дружил с ним, часто встречались, беседовали по ночам, кушали, что бог ему посылал, переодевшись в дальних родственников из ближнего зарубежья. Правда, говорил только дворник Гурам на каком-то своём наречии, а он молча слушал.
Город… мегаполис… паутина с пауком-телецентром посередине, в которой запутались дома, люди, деревья и помойки. Вы знаете что такое помойка? Аааа… Я так и знал: не знаете. Это — кладезь сути цивилизации, всех кто находится на поверхности и обретается внутри оной. Если отделять кусочек от кусочка, то можно узнать, что людям нравится, чем они брезгуют, что они просто не переносят. Он — не гурман, любил всё, что дала природа или выбросили. Бомжовая судьба, если хотите. Она диктует свои правила общепита, жизни. Но она и поддерживает здоровый тонус: не переешь, меньше жира, больше здоровья. Жир… Сочная, жирная сосиска, про сардельку даже не заикаться. Это — редкое, редкое, редкое удовольствие, да и то, если благоприятно сложатся обстоятельства. Как саднит! Сволочь брюнетистая! Надо подкачаться и назначить стрелку, место встречи изменить…
Рыжий, Рыжий!!! Разносился по улице сполошный крик, который эхо, подхватив, хлопало о стены, забивало как футбольный мяч в подворотни, чтобы потом запулить в самое сердце неба, откуда оно уже никогда не вернётся.
Чего орет? — поморщился он, — Туточки я, сижу на скамеечке, дышу. Где пропадал? Дела, поездки, рауты в соседних дворах. В общем, простая дипломатическая работёнка по рекогносцировке ареала. Не поняла? Вот, дурёха! Ландшафт! Блин, шпрехен зи дойч, Матрёна? Натюрл…
Погоди-ка, это — что, сардельки?!! Мама дорогая!! Нет, серьёзно? Жирные, сочные, такие, какие обычно вламывались в его сон без спроса, как наваждение: сардельки вились вокруг него стайкой как птички, вместо крыльев сосиски, а вместо… Господи, чуть слюной не подавился, чёрт. Ээээ… Извини, старик, про чёрта сбрехнул всуе, ну ты понял. Не в обиде? Такой подарок, чую без твоего вмешательства не обошлось, поэтому ещё раз: мои нижайшие…
Так, вернёмся к нашим баранам, то есть к этим смачнейшим, сочнейшим созданиям в нежной оболочке. Неееет, спасибо! Я предпочитаю сырую пищу, да. Буду есть так как завещал великий… Короче, кто-то, но очень великий. Нет, хлеба не надо! Нет, я сказал, лапшу я в категорической форме отказываюсь есть. Какая у бомжа есть единственная и неповторимая ценность? Правильно: его здоровье и здоровый дух, который поможет ему разобраться наконец с этим чернявым наглецом. Я его в клочья, на мелкие кусочки, как сардельку разорву… Стоп! О святом так нельзя. Не смешивай княжье с грязью, вот именно.
Так, подкрепились до отвала, живот что барабан, сейчас бы на боковую и спатеньки до вечера, до того сладкого момента, когда от этой мерзкой чёрной морды полетят клочья и пух. Хорошо подумал, поэт, блин… Так, не понял: о чём она? Плачем спрашиваю о чём? А, понятно до тривиальной скуки скукачововны: муж пьёть, бабу бьёть, она ревёть…. Матрёна, во-первых: меня звать не Рыжий, дурёха ты городская, а Грош. Для своих, в кои ты и вписываешься, просто Грошик. Ясно? Ну хоть мяукни для понятия. Нет, без понятиев женщина. Ладно, не грусти. Ты одного не забудь: у тебя есть тот с кем ты можешь разделить радости, я имел ввиду, гадости, потому что их в твоей жизни видимо-невидимо и конца края им не предвидится. Закадрово скажу, что в сём моменте есть для меня некоторая выгода: сардельки и отказываться…
Руки прибери! Если пожалел, это не значит обнимашки; блин, да ты чего, сдурела?! Такие прижимашки. Ты из меня всё съеденное выдавишь, пресс стокилограммовый. Ты это, вес-то убавь, милёнок-опьянёнок, может, и вернётся, ага.
Ладно, пойду пройдусь по своей закреплённой территории. Проверю всех и всё, отмечу новые места, подмочу старые, чтоб соперники не забывали: жив курилка и, если что, морды им наглющие порасчешет острыми и длинными когтями.
Рыжий здоровый котяра, гордо подняв хвост трубой как древний обоюдоострый меч, двинулся в ежедневный обход прилегающей территории, что и делает каждый себя уважающий кот.

Автор готов к любой критике. Смелее!