7. Коридорный шум поначалу пугал мыша, но, постепенно, он привык и не шугался праздношатающихся пенсионеров, детей, которые носились как угорелые по просторам больничных коридоров.
Больничные коридоры… Отдельная история, знаете ли. Сколько ног истоптало продавленные, обшарпанные, еле крашенный стандартной коричневой краской полы? Сонм, который равнялся бесчисленному множеству. Полы жалобно скрипели по ночам под ногами тяжёлых, читаем толстых, разъевшихся на дармовых харчах медсестёр, которые, как вампиры, выходили со шприцами на ночной шабаш. Половицы тоскливым визгом взывали к бедным больным, чтобы они прятались под кроватью, одеялами и ни за что не открывали двери палаты, даже, если звучало суровое: «Ночной обход!» Но ещё были и стены коридоров, с потрескавшейся, облупившейся краской, где из- за ядовито-зелёного колера, выглядывал другой: серобурмалиновый. Мало того, целые куски краски опадали как пожухлая листва, на их месте образовывались острашенные рожи, которые, корчась по ночам в свете тусклых больничных ламп, пугали детей и слабонервных пациентов, тихонько пробиравшихся в дальний конец коридора по нужде.
А чего стоили страшные плакаты, свернувшиеся от времени и усыхания бумаги, предупреждавшие местных постояльцев о патологических последствиях жизни на земле-матушке? Они торжественно провозглашали, что местные-то коновалы точно их поставят с ног на голову и, вытряхнув из них последнюю копейку, поставят на ноги, ибо нет ничего дороже жизни.
А Вася сиял, что твой начищенный медный пятак. Как же: Запашный и Никулин в одном стакане! Он так заигрался со зверьком, что как-то не почуял опасность, которая образовалось в проёме двери. Неожиданно, каким-то шестым чувством он всё же ощутил её. Оглянулся, в дверях стоял бедовый с веснушчатым лицом мальчуган. Вид у него был патологического хулигана и проказника из тех, которые умеют только портить, ломать, находя в этом садическое удовольствие. «Чего тебе?» — стандартно среагировал Вася. Тот ответил также «оригинально»: «Ничего». И убежал по своим важным мальчуганским делам. Как и у многих людей сознание Василия побеждало бессознательное и его инсайты, переключая на простые вопросы, мгновенно выдавая на них дебильные ответы. Этот случай не был исключением. Васька занялся дрессурой мыша, проигнорировав предупреждение судьбы. А та, надо отметить, часто обзывалась как «злодейка», ибо мстила за безразличие к себе.
Прошёл час или два. В коридоре послышались характерные шаркающие шаги с одновременным подкашливанием заядлого курильщика. Санитар! Вася тут сработал мгновенно: шуганул мыша, тот деловито засеменил по кровати, далее вниз по полотенцу и в две секунды оказался в норе. Что и требовалось доказать. Санитар зашёл в палату. С чего вдруг? Пациентов, окромя Васи, ноль, кровать — на капремонте, сопли вытирать никому не надо. Чего припёрся? Дядька поводил небритой рожей по сторонам, неспешно подошёл к окну, зачем-то глянул в него, повернулся и, хмыкнув, неожиданно спросил: «Всё в поряде?» Васька, не привыкший к такого рода переговорам с нелюдимым санитаром, впал в некий ступор, но, взяв себя в руки, бодро ответил: «Как в танке!»
«Лады» — прошамкал санитар, тяжело поглядывая на Василия из-под кустистых бровей, которые, казалось, срослись с ресницами, а маленькие глазки, спрятавшиеся в кровяно-белковом болоте, как две мутно-голубые жабы, в упор разглядывали Ваську. Так, наверное, чекисты рассматривали кулаков, отправляя их на расстрел. Чуть-чуть знобило, подташнивало, Вася с детства недолюбливал земноводных, хладнокровных.

Продолжение следует…

Автор готов к любой критике. Смелее!