Глаза – зеркало души. Так принято считать. Берут ли в расчет то, что если поставить зеркало напротив зеркала, будет виден коридор зеркальных рамок, уходящий в бесконечность – вряд ли. Заходя в ванную комнату, и пытаясь рассмотреть красоту своих весенних глаз, ничего кроме бесконечных очертаний глаз, чередующихся с зеркальными рамками, видно не будет. Можно повернуть кран с водой и умыться. Мало, что изменится.
За пределами ванной комнаты есть другие комнаты, заходя в которые оказываешься во власти стен. При желании увеличить власть лучше погрузиться в джакузи. Окажешься в маленьком пространстве стен резервуара с водой. Так и Питэр, вырубая лес, находится в более просторном окружении власти, чем, если б он вырубал одно деревце, мешающее въезду во двор.
Касательно управления разговором Питэр часто выбирал: либо слушать, либо говорить. Когда он говорил, то настолько увлекался, что не обращал внимание на реакцию внимающих. Когда слушал, казалось, что сказав более двух-трех слов, например да или нет, он мог невежественно обидеть рассказчика, перетянув инициативу разговора на себя. При раскатах грома, и вспышках молний, в душе Питэра перещелкивался тумблер. Он забывал о внутренних устоях и то наперекор, то в консонанс лепетал от восхищения.
Питэр был жизнелюб и зануда. Первое время, находясь рядом с ним, можно ощутить непотопляемую энергию энтузиазма. В его компании засыпать не приходилось. Он всегда придумывал занятные дела и хвалил всех, кто проявлял поддержку. Но всему должна быть мера. Дела Питэра, превращенные в бесконечную вереницу, со временем походили на благоденственное занудство.
Однажды нудя о своих планах, Питэр наткнулся на гриб. В горах было свежо и тесно. Можно было вдохнуть полной грудью леденящий воздух и ощутить простор мыслей. Открыв глаза уткнуться в безволье. У Питэра был сын – Том. Увидев гриб, Питэр позвал Тома, показать находку. Том вместо проявления осторожного интереса к неизведанному предмету растоптал гриб в пух и прах. Делая это, он напевал веселую песенку. Отец хотел было отругать мальца, и погрозить, что оставит в горах одного, но обошелся подзатыльником. Тому легкий отцовский удар по макушке показался чрезмерным проявлением безразличия к его превосходному настроению. С внезапным припадком истерики он побежал в сторону спотыкаясь и вопя. Мелкие камушки посыпались из под ног Тома и, потеряв равновесие, он полетел кубарем вниз.
Уже в больнице, сидя напротив прооперированного сына, Питэр горестно сожалел, что одним своим бездарным действием доставил столько страданий спящему после наркоза Тому.

Замечания и советы приветствуются. В меру.