8. Прошлая жизнь… Она была так давно, что стало неправдой. Иногда, рассматривая ландшафт за узким окном, веснушчатым от экскрементов многочисленных мух, Терентий силился вспомнить что-либо, но кроме граненого стакана ничего на ум не приходило, честное слово. Его это несколько раздражало, так как по возрастным меркам этой планеты он некоторое время жил. Хотя, может, и не жил. Всплыла до боли знакомая фраза: «Быть или не быть?» Это с его планеты, точно, только там могли так ёмко выражаться. Здесь по определению более подходила иная сентенция: «Жить или нежить?» Все опрошенные склонялись ко второму слову в этой фразе. Парадоксально, но подавляющее большинство индивидуумов проживало отпущенный им срок как срок в местах отдалённых. Терентий краем уха слышал рассказы некоторых пансионатников о земле обетованной, где небо было в клеточку. Странно: небо в клеточку. Терентий не понимал как это: несколько небес сразу? Что- то вроде форточек, окон в небосводе? Странные приматы, честное слово! Многим нравилось там обретаться, режим строжайший, чуть что — в отдельный номер со спартанскими условиями. А главное как и здесь нектара ни- ни. Хотя по поводу «здесь», надо отметить, что нектар давали-таки, но с благой целью. Процесс был довольно странный: «кобра» кусала в руку, индивид подходил к большому самовару и пил противную тёплую воду сколько влезало в него. Понятно, что людям привыкшим к совершенно другой жидкости, причём качественно, было крайне неприятно поглощать столь отвратительное пойло, но… «Кобра» стояла настороже, а её не только уважали за громкий, визгливый голос, от которого закладывала уши, ибо он часто превышал болевой порог среднего уха, но и боялись по каким-то неведомым душевным причинам до судорог. Так касаемо процесса, когда подопытный напивался от пуза, его отправляли в комнату, украшенную квадратными белыми пластинами, что очень импонировало Терентию. Давали большой эмалированный металлический таз и гранёный стакан с небольшим количеством нектара. С этого момента начиналось самое невероятное, хотя для исполнителей малоприятное. «Кобра» предлагала сперва понюхать нектар, что вызывало крайне неприязненное чувство у подопытного, затем милостиво разрешала отпить глоток. Да… Многие вначале покупались на сей трюк, многие. Видимо, администрация учреждения готовила спектакль, где требовался по ходу сюжета хор слонов либо моржей. Может, искали искусного исполнителя горлового пения. После укуса «кобры» у всех без исключения возникало чувство отвращения ко всему на свете, опять же без исключения. Потрясающий яд, Терентий о таком и не слыхивал! Выворачивало, образно говоря, наизнанку, причём всего до пяток. Хотелось вывернуть кишки и окончательно, и бесповоротно промыть их начисто, набело. Ранее так обожаемый нектар, казался отвратительнейшим пойлом, хуже не придумаешь. Запах совмещал все тошнотворные амбре мировой классики: вонь скунса, гнилостные залежи еды в отключённом холодильнике после недельной лёжки, ароматы отхожего места, где сходили разом по нужде люди, кони, коровы и свиньи. Кошмар в десятой степени по сравнению с этим ужасом был невинным запахом огуречного лосьона. Местный народ просто- таки соревновался в издании утробных звуков, а выпитая ранее вода, смешиваясь с ними, придавала звукам неземное, но от этого не менее страшное, зверское звучание. Надо ли говорить, что эта самая вода лилась не только изо рта и ноздрей, но частенько из ушей, а у некоторых умельцев и из глаз. Люди, сидевшие в ряд на табуретах, в промежутках между бурлящими выкриками, поворачивали обессиленные лица в сторону соседей, а они, в свою очередь, смотрели с любопытством на них. Вид был!.. Да, верно, потрясающий! Мокрые от пота, соплей, слюней, которые выделялись в огромном количестве. Осоловевшие глаза, изогнутые как в обиде губы. Конечно, такой вид не вызывал аппетита, а даже наоборот, и визави, склонившись над тазиком, продолжали его пугать отвратительными звуками, которые они, естественно, перемежали с определёнными вышеуказанными междометиями, которые, в свою очередь, смешивали и надстраивали до трёх этажей, как они сами и утверждали, разными существительными и глаголами посылательного типа. Заканчивался этот своеобразный кастинг примерно так: к обессиленным конкурсантам подходили две особи мужского пола брутальной наружности, брали за конечности и разносили по кроватям. Там бросали обмякшие тела как придётся, некоторые умудрялись хлопнуться поперёк кровати, так и оставались как бы висеть до самого утра, охая и ахая в изнеможении. Терентий сам прошёл пару отборов и всегда пытался изобразить ноту «до», правда с переменным успехом, ибо она, нота, частенько съехав, меняла по ходу кастинга тональность. Видимо, по этой причине его ни в какой хор отпитых мальчиков не приглашали.

Автор готов к любой критике. Смелее!