1.Его звали «Грязный» Гарри. Почему Гарри, спрашиваете? Нет? Почему «Грязный»? Наверное, было за что. Дело в том, что Гарри был мелким мошенником, не гнушался афёрами, как говорится, на пару долларов. «Куклы» — сверху и снизу пятидолларовые банкноты, а внутри — бумага, ломка пачки купюр, фальшивые акции, авизо, да много чего он придумал и применил за свою жизнь, которая, как ему казалась промелькнула в одно мгновение, в сволочное надо заметить. Его часто ловили на месте преступления (между нами: мошенник- то он был средней руки), били, валяли в грязи, может быть, поэтому и приклеилось прозвище. Ну Гарри сам так думал. По возрастным меркам, он был, скажем дипломатично, не юн, но и не стар. Стукнул сороковник, но сам Гарри в этом даже самому себе не признавался. Всё- таки, просидев почти половину из своих сорока в местах не столь отдалённых, а вторую половину на воле, можно разрешить представлять себе самого себя двадцатилетним парнем. Разве он не прав? Ну, ладно, ладно! Год в тюрьме за три… Да чёрт!! Уломали, мать вашу так да раз- эдак! За два! Значит — тридцатник, удовлетворились праведники. Значит тридцать три года, как этому из этой, как его… Ну толстая книга такая, её ещё все попы взахлёб читают?! О, вспомнил: баблия. Нет?! А как? Библия? Может быть, но баблия лучше звучит, приятнее на слух. Так, с возрастом — полная и кристальная ясность, но вот с финансами же была несостыковочка, прямо- таки чёрная антиденежная дыра космических масштабов. Господи, почему ты так несправедлив к людям, которых сам же одарил умением обманывать ближних? «Грязный» Гарри страдали жестоко, можно с достоверной точностью сказать, что это была чума в крайней форме, если таковая существует: патологическая нехватка эквивалента обмена, то есть денег. С какой завистью он смотрел через витрину магазина на дорогие украшение, это — трагедия шекспировского масштаба. А взгляд через ресторанное стекло? Он давался с большим трудом, потому что там такое заказывали, на такую сумму, на которую Гарри мог протянуть неделю, а то и две! Да… Жизнь была несправедлива и жестока с Гарри, а ведь он этого не заслуживал. Он заслуживал… Ну это можно опустить, так как само перечисление заслуг в купе с тем, что Гарри должен был за это получить, займёт массу времени и сил, поэтому оставим на потом. Гарри дослюнявил вчерашний окурок до трёх дежурных миллиметров и воткнул его в пепельницу, в дружную компашку таких же добитых сигаретных обмылков. Больше сигарет не было, а жаль. Именно в такие моменты хотелось смолить одну за одной. А момент висел дымом в воздухе как раз такой. Если честно сказать: вся жизнь «Грязного» состояла из таких форс- мажорных моментов, но, согласитесь, последний всегда несколько хуже предыдущего. Ещё на этот момент накладывалась одна существенная деталь: сегодня он начинал главную афёру своей жизни. Тема такая, что раз взял приз и на всю оставшуюся жизнь с Гавайями, мулаточками, с ванной из шампанского и чёрная икра килограммами. В общем, сказка,.. за которую запросто оторвут голову, если раскусят. На этот раз Гарри спелся с одним местным аферистом. Со склизким электрическим угрём, как Гарри называл про себя этого вертлявого студента- неудачника. Мальчонка держал себя за гения подобно Эйнштейну и русскому химику Менделееву, только в одном стакане, приправленным неразбавленным виски. Фонтанировал идеями как обогатится за пять секунд и без последствий. Салага! Последствия выяснит на следствии дежурный прокурор штата. Ну да не боги горшки обжигают. Вроде бы дельце предстояло несложное, главное с декорациями не пересолить, не напортачить. Студент божился, что аппарат работает как часы и сбоев не будет. У Гарри было муторно на душе, он никогда не связывался в своей практике с учёными интеллигентишками. От них всегда, как он считал, только пыль да вонь. Но дельце обещало выгореть, поэтому вопрос относительно чувств был снят раз и навсегда, главное, как и говорилось ранее, приз! Работу на улице Гарри взял на себя. Можно подумать, что кто- то вместо него пойдёт искать клиентов, даже тот же студент. Представляю себе как его отмутузят в первую же минуту. Нет… Касаемо психологии лохов, Грязный мог дать любому сто очков форы. То что он отсидел семь сроков за эти знания, сейчас было не важно. Зачем думать о том, что было, лучше о том, что будет, а будет сказка буден, то есть буден не будет. А что будет? Правильно: одни праздники. Так,.. хватит жевать сопливые фейерверки, пока в кармане вошь на аркане и даже за номер в этом паршивом клоповнике не заплачено. За месяц… За три?.. Вот ксива от хозяина, тут так и написано: «Сраный Гарри!! Если не заплатишь за три месяца, повешу на стойке бара!!» И подпись: Джо. Хозяина точно звали Джо, а Гарри — «Грязный» Гарри. Причём тут » сраный»? Может, Джо забыл букву «т», странный, то бишь. И всё равно не сходится. Ну да ладно, хозяин бывший шахтёр, несколько раз заваливало в шахте, был на волосок от гибели, можно понять: крыша уехала, вернуться не обещала.
2. Кстати, городок, в котором обретался последние полгода Гарри, был построен для шахтёров. Здесь добывали уголь, экспортировали его в разные штаты и страны, а обратно импортировали доллары и в большом количестве. Понятно, что инфраструктура обслуживания была на высоком уровне. Бары, рестораны, кафе, стрип- клубы, проститутки, сутенёры, громилы, в общем, организованная преступность, заигрывающая с туго набитым кошельком. Местный народ — простые работяги с размягчёнными от больших денег мозгами. В основном разъевшиеся и разжиревшие работяги от непосильного гнёта «зелени». Ну Гарри так считал, а счетовод он был тот ещё. Облапошить такой контингент, всё равно что у младенца соску отнять. Вроде бы запросто и просто, но … Это «но» сравнимо с той кличкой, которую дал Гарри домовладелец Джо, вот именно. Сюда, в этот городок, на запах денег как на вонь дерьма слетелось много жирных навозных мух преступного мира. Всем хотелось урвать кусок дармового, как многим казалось, пирога. Работать становилось всё опаснее и опаснее с каждым божьим днём, не говоря про чёртов вечер. А ночью сам Вельзевул выходил на охоту и мирным обывателям лучше было, вообще, не показываться на благословлённых сатаной улицах города, который Патрик называл Лос- дьяволос. Патрик это — угревастый начинающий аферист- студент, который и втянул «Грязного» Гарри в эту рискованную игру- авантюру с собственной смертью. Гарри в который раз достал из мятой коробки из- под обуви атрибуты мошеннического спектакля. Это были три старинных флорина Византийской эпохи и новёхонький пистолет того же века. Он снова и снова внимательно осматривал предметы старины и всякий раз удивлялся: как они могли сохраниться до нашего времени без изменений? Ни единой царапины на пистолете, который удивлял своими заковыристыми вензелями по стволу, геральдическими узорами. А флорины, казалось, только что вышли из- под пресса. Чётко читалась надпись «FLOR-ENTIA» вокруг городского герба- лилии, можно было ясно разглядеть фигуру Иоанна Крестителя на реверсе. Если этот антиквариат — подделка, то это — высший пилотаж. Нет, Гарри не был знатоком средневековой эпохи, да и профиль его афер не касался предметов антиквариата. Просто по ходу сценария, кстати, прописанного Патриком, Гарри ходил по антикварным и ювелирным лавочкам города и просил хозяев оценить этот раритет. Владельцы магазинов и мастерских, естественно, были людьми сведущими в таких вопросах. Судя по округлившимся и выпученным в диком удивлении глазам, Гарри понимал, что предметами старины произвёл впечатление доходящее до обморока. У этих людей возникал тот же вопрос: «Как могли сохраниться предметы старины до нашего времени в таком первозданном виде?!!» Как говорится: муха не сидела. И никто даже и не пискнул, что это подделка, а все уверяли с пеной у рта, что это — настоящий раритет. Вот именно. Чего Гарри не понимал, так это то, что за каким чёртом надо было искать приключения на свой зад? Ясно, что многие, а, может быть, и все хозяева торговых точек были под крышей мафии и так же ясно как белый день, что они сразу же заложат купчика со всеми потрохами своим криминальным страховщикам. Разве нельзя просто сбагрить товар, получить сотни три- четыре баксов и жить припеваючи месяц, а то и другой, если экономно. Он объяснял Патрику, исходя из опыта своего плачевного прошлого, что башку оторвут и обратно не прикрутят. А тот, мол, что и требовалось доказать! Что доказать?! Что всадник без головы не миф, а чистая правда как то золото, из которого были сделаны флорины? Мда!.. Салага, зелёный как однодолларовая купюра. Патрик терпеливо, настойчиво разъяснял «Грязному» суть его амплуа, как он выразился. Что такое «амплуа» Гарри не ведал, но так как это слово не входило в разряд оскорблений, то он просто пропустил его мимо ушей. Надо ходить, нудел студент, предлагая оценить, но не продавать и ни в коем случае, потому что заменить будет нечем, такое найти просто не возможно в современном мире. Что он, то бишь Гарри, должен понять простую как тапочки мысль о том, что надо один раз поиметь этот мир!! А дальше, трава не расти. Понимает ли, визави, о чём речь?! Опять незнакомое словцо! Пропустим. Насчёт поиметь, это Гарри понимал просто на отлично, потому как его в своё время… Ладно, о грустном попозже, потому что накатывают сопли, слёзы. Всё — плюнули, растёрли и забыли. И всё равно, как- то было не уютно, мягко говоря, от этой затеи с рекламой собственных похорон, ну ей- богу! Тем более, что перед этим будут акты инициации в виде отрезания фаланг на пальцах, прижигания сигарой и остальное «приятное» времяпрепровождение с местной преступной инквизицией. Верняк!! Патрик успокаивал Гарри, что, если ему и дадут по репе, то это разовая ситуация, только пусть он, «Грязный» Гарри, заворачивает гостей на него, то бишь, Патрика. И пусть Гарри валит всё на Патрика, а у него спина широкая, она всё выдержит. Гарри с большим сомнением глянул на тщедушную сутуловатую спину студента- переростка и только недоверчиво хмыкнул. Разговор немого с глухим заходил в тупик. Но одно было предельно ясно: человек просил переложить проблему с больной головы на здоровую голову, то есть с лысоватого черепа Гарри на шишковатое темя Патрика. Такая перспектива Грязному ну просто очень пришлась по вкусу. Кому не понравится обтяпывать грязные делишки, а шишки будет получать кто- то иной. Вот это другое дело!
3. В коридоре послышался тяжёлый топот шагов нескольких человек. По их тяжёлой поступи уже можно было определить, что люди были явно крупнее самого Гарри раза в два. «А вот и гости,» — мелькнула в голове мысль, ёкнув под ложечкой тупой болью. Гарри показалось, что он падает куда- то в пустоту, слегка подташнивало. В дверь резко ударили чем- то увесистым. «Нога,» — догадался «Грязный». Он как в замедленном кадре осмотрел неухоженную комнату, в которой обитал последние шесть месяцев. «Клоповник, милый клоповник» — прошуршала мысль рыжим тараканом. Измятая постель, давно не стиранные простыни и наволочка, эти милые окурки, тихо прикорнувшие в консервной банке, которая заменяла пепельницу, паутина в углу со старым кровожадным паучком посередине, этот потолок в разводах и плевках прежних постояльцев (Гарри, вообще- то, тоже был большой любитель этого занятия), эти… В явь из испуганной нирваны его вернули повторные громоподобные удары в дверь. Теперь Гарри показалось, что это была кувалда, которая ещё и орала благим матом: «Гарри!!. Слышь, «Грязный»! Мы знаем, что ты здесь! Открой, не то хуже будет!» Хуже уже некуда, хотелось поправить бедному Гарри. Больше всего его расстроило местоимение «мы», значит будут бить вкруговую и, возможно, ногами. Да, дело принимало предсказуемый оборот. Гарри встал и, пытаясь хотя бы на миллисекунду отдалить неприятный момент «тёплой» встречи с гостями, медленно направился к двери, которая уже стонала всеми фибрами фанеры от ударов. Едва он повернул ключ в замочной скважине, как дверь резко распахнулась от невероятного мощного пинка, едва не слетев с петель. Гарри не успел отскочить, так как был ещё в образе помертвевшей от ужаса сомнамбулы, и оказался на заплёванном полу комнаты, растянувшись во весь рост. В проёме стоял Метью по прозвищу «Циклоп». Пожалуй, Гарри поспешил с выводом: дело принимало совсем непредсказуемый оборот. «Циклопом» пугали детишек в семьях местных обывателей, а кто был по- старше, так те просто убегали куда подальше при виде этого монстра, который прославился в городе своей нечеловеческой жестокостью и жадностью, садистской ненавистью ко всему, кто только ходит, ползает по земле и не было на него ни какой управы. Поговаривали, что он — подручный воротилы преступного мира, самого Лео Кальваджио, а тот не гнушался обкладывать данью даже мелких сутенёров. Всё и всех под себя прогнул. Гости, милые гости, чёрт меня раздери!! «Циклоп» стоял в проёме двери, за ним горбатились ещё два амбала- громилы и владелец «клоповника» Джо. Метью криво ухмылялся. Похоже, что он растягивал удовольствие, как экзальтированный палач перед казнью своей жертвы. Улыбка страшным шрамом разрезала его колоритное уродством лицо. Квазимодо, да и только, но этот был из тех звонарей, которые бьют в колокол башкой своей жертвы. Вообще, стоит отдельно остановиться на физиономии Метью, потому что природа и судьба отлично поработали над этим, с позволения сказать, человеческим барельефом фронтальной стороны головы. Первое, что бросалось в глаза, так это бородавка между бровей. Да, да, именно там, где предполагают наличие третьего глаза. Этот лицевой предмет был весьма привлекательным, в том смысле, что тут же притягивал взгляд на себя. Уж очень бородавка себя импозантно демонстрировала. Она переливалась кроваво- сизыми оттенками и такими синими прожилками между извилинами, которые глубокими канавами прорезали весь этот бородавочный артефакт. Что- то отдалённо напоминало серое вещество приматов. Точно! Мозги! Представляете: кусочек мозга между глаз? Брр… Все, естественно, кто первый раз видели «Циклопа», а именно из- за этой детали лица его прозвали таким ласковым прозвищем, тут же вперивались взглядом в бородавку и наслаждались её видом до тех пор, пока Метью ударом кулака не прерывал это по истине невероятное наслаждение извращенцев и вуайеристов. Смотреть на бородавку — табу. Представить себе, что ты не будешь думать про розовых слонов после того, как тебя об этом попросили — нонсенс. Конечно же, все кто сталкивался на свою беду с «Циклопом», а некоторые ведать не ведали про табу, перво- наперво вымученно впивались выпученными глазами в мозго- бородавочный третий глаз, за что и получали в глаз, но только уже в свой, в ту же минуту. Гарри видел Метью несколько раз… Издалека. Тет- а- тет, слава богу, не приходилось сталкиваться. Ясен перец, он тут же уставился на Метью и, понятно, смотрел ему прямо между глаз. «Циклоп» медленно, переваливаясь как гризли с лапы на лапу, подошёл к лежащему на полу Гарри и ласково спросил, чуть гнусавя в нос: » Куда смотрим, гнус?» Метью слегка наклонился к лежащему и его лицо, и так пунцовое от постоянного употребления виски, набрякло фиолетовым перламутром. Нос, кстати, переломанный в боксёрской юности несколько раз, был похож на букву «С». Это добавляло ещё несколько штрихов к уродливому рисунку лица, если можно с точки зрения нормального человека, назвать эту абстракцию лицом. Такая физиономия могла порадовать только двух людей на планете: великого Сальвадора Дали либо параноика.
4. И, наконец, довершал этот физиогномический ансамбль тролля запах изо рта. Мда… Наверное, мухи дохли на лету от этого отвратительного амбре, в котором перемешались вонь перегара от дерьмового пойла, чеснока, протухшей свинины и, Гарри мог поклясться святым угодником Патриком, гнилостный запах скунса. Как скунс попал в эту «благородную» компанию, совершенно не понятно, но факт. У Гарри вдруг мелькнуло в голове: «Да мои носки по сравнению с этой тухлятиной — духи от Шанель…» Бывает такое: в момент опасности у человека могут возникнуть в мозгу какие- то идиотские мысли, а ведь речь идёт о жизни или смерти. «Циклоп» вперил свои медвежьи глаза- бусинки в Гарри. Белки глаз пронизывали желтовато- кровяные прожилки. Он по давней привычки хотел врезать лежащему по физиономии, а затем просто выбросить в окно. Метью как- то в одном кинофильме про гангстеров подсмотрел такую сцену и ему ужас как хотелось проделать это с кем- нибудь. Звон разбитого стекла, треск оконных рам, ну, в общем, кайф да и только, но… В его тупой голове, где- то лабиринте одной извилины, напоминающую прямой отрезок от пункта А до пункта В, что- то притормаживало такое развитие событий. Ах, да! Босс! Он же просил выяснить детали этого мудрёного, как он выразился, дела. Метью рывком за рубашку поднял Гарри на ноги и почему- то отряхнул его как пиджак. Такое начало не предвещало ничего хорошего, этот ублюдок не шибко отличался любовью у ближнему. Он так же ласково, ну ему так казалось, спросил: «Гарри, вот хозяин отеля жалуется на тебя, мол, не платишь по счетам. » И он указал на стоящего сзади толстяка, который потел не переставая. Было такое ощущение, что, если разговор затянется, то он растает как снеговик на солнце. «Джо, подтверди, » — бросил презрительно через плечо Метью толстяку. Хозяин отеля подобострастно зачастил: «Да, да, да!.. Метью, ты же знаешь, что я с глубочайшим почтением отношусь к мистеру Кальваджио! Кстати, передай ему от меня наилучшие пожелания здоровья, его красавице женушке и очаровательным деткам! Пусть он пышет здоровьем и благополучием, и пусть во веки веков…» » Ша!!» — прорычал «Циклоп», — » Я про что спрашивал жиртрест?! Босс как- нибудь без твоих сопливых молитв обойдётся. По делу базарь, огрызок, да поживей! Время — деньги.» Толстяк, словно наступив на грабли, оторопело замолчал, а потом зачастил вновь: «Метью, да я тебе как на духу, как пастору на исповеди, клянусь святыми угодниками!» «Циклоп» довольно ухмыльнулся, его ещё никто не сравнивал со священнослужителем. Он милостиво пробурчал: «Продолжай, Джо.» «Так я же и говорю, любезный Метью, не платит, чёртов паразит, третий месяц или четвёртый! Вконец разорил меня, паршивец! Да ещё и посылает куда подальше, наглая рожа. Одно слово, Метьюшка, «Грязный» Гарри…» «Циклоп» мановением руки остановил словопоток Джо и опять ласково спросил: «Как же так, сынок? Нехорошо, не по- нашему, малыш. Попользовался, заплати, тем более золотишко- то в наличии имеешь. Есть спрашиваю «рыжее» в наличке?!» — уже с металлической ноткой в голосе переспросил Метью. Гарри сильно расстроила откровенная ложь хозяина отеля. Никого он не посылал, в мыслях не было. Тем более, что дельце обещало выгореть. Так, стоп! Какое дельце- то? Ведь в этот момент это дельце и начинается. Гарри застыл в недоумении. И такое бывает в момент опасности с людьми: они как бы впадают в умственный ступор, в то время как надо судорожно искать выход из положения… А проводник- то стоял рядом и хищно поглядывал на свою жертву. «Так это, Метью…» — невнятно начал лопотать Гарри. «Которое, Гарри?» — переспросил тихо «Циклоп», сморщив своё и так безобразное лицо князя тьмы Дракулы, — «Ты, малыш, ближе к делу давай, про золотишко, которое ближе к телу. Понял, сынок?» Гарри, судорожно сглотнув, продолжил жевать слова: » Так это (он разнообразным началом исповеди не баловал слушателей), Метью, » — у него чуть не вырвалось «преподобный», потому что было стойкое ощущения, будто он тоже как бы на исповеди. Чёртов Джо, сбил с мысли своим кликушеством. «Меня попросил продать некоторые вещицы один бедный студент, » — наконец нервная пробка вылетела из горла и «Грязный» смог что- то внятно объяснить. «Студент, говоришь, » — протянул лениво «Циклоп», — «Да ещё и бедный! Занятно, малыш, продолжай,» — поощрил он Гарри. «Так я и говорю, студент бедный, деньжатами, значит, поиздержался, а сам не в курсах что почём, понимаешь, Метью? Я и взялся, значит, за это тухлое дельце.» «Циклоп» недоверчиво уставился на Гарри: «И всё? Что за баланда, пацан?! Откуда у бедного студента куча золота да ещё старинный ствол в придачу стоимостью в десять косых?! Ты чё мне травишь?!» Десять тысяч баксов?!! «Грязный» чуть не упал в обморок, он ходил по этому бандитскому городу с такой кучей бабла в кармане и до сих пор жив?! А Патрик хорош: антиквары и ювелиры занижали цену, а чёртов недоделанный гений от химии словом не обмолвился. «Ну погоди, ты у меня получишь по тощему загривку!» — закипело в груди Гарри, но в действительность его опять вернул снова забархатевший голос Метью «Циклопа»: «Ты, это» — как эхом повторил слова Гарри громила, — «Не тараторь, а, давай, выкладывай всё как на духу, тем более, что Джо меня в клирики только что определил, верняк. Либо ты очистишь душу, сын мой, от скверны дьявольской, либо я из тебя её, значит, душу твою, вытрясу. Усёк?»
5. Когда вам в лицо зловонно дышит лев- людоед и вы чувствуете каждым миллиметром своего помертвевшего от страха тела приближение её, чьё имя дипломатично утаим, то тему просекаешь на раз. «Понимаешь, Метью, дело в том, что этот студентишка придумал аппарат. Этот чёртов самовар творит невообразимые чудеса, зуб даю!» — пробормотал Гарри, прибрав громкость голоса, как бы приглашая «Циклопа» в сообщники. Тот недоверчиво зыркнул на Гарри: «Что за самовар такой? Самогон что ли варит из куриного дерьма или лошадиного навоза. Хорошенькое дело, потому как такого отстоя здесь выше крыши. Тем более, что…» Нет,» — торопливо перебил Метью Гарри, понижая голос до шепота — » Машина времени!» «Циклоп» поначалу удивлённо выпучил глазки, затем, повернувшись к своим подручным весело пробасил: «Слыхали, братаны, студент будильник придумал, который гадит золотыми монетами!» Что тут началось: гогот стоял как в конюшне, где простаивали одни тупые жеребцы. «Ну ты, малыш, даёшь стране угля, доннерветтер!» — у Метью были родители из Австрии, -» Будильник! Ну, чёртов чернокнижник! Так ты говоришь, что эти «котлы» могут варить золотые монеты, так что ли?» Гарри досадливо поднял глаза к потолку: «Да это — не часы, тем более, не будильник.» Почему «тем более» не было ясно ему самому, но для этого мутного момента подходило «на ура». «Грязный» и сам- то до конца не понял, что ему втолковывал Патрик, Гарри интересовала лишь денежная масса как итог афёры, а остальное бла- бла. Он, вспомнив по тщедушную спину Патрика, начал планомерно сливать информацию о студенте, как и с ним договаривались. Что машина времени, это — такая штуковина, которая запросто любого переправит в любое время в прошлом. Хочешь в десятый век, а хочешь девятнадцатый. Что в средневековье золотишко валяется прямо под ногами, только ленивый не поднимает и что, ежели человек возьмёт с собой «смит- энд — вессон» или пистолет- пулемёт «томпсона», то он там сравнится лишь только с богом, войны и грабежа, естественно. Что хорошо вооружившись, тот человек станет королём бала средневековья, например, а то и самим императором, так как современное оружие произведёт такое впечатление на окружающих средневековцев, какое сейчас производит самолёт с тонной тротила в бомбах на борту. Видимо, у Гарри включилось второе дыхание: речь лилась как из помойного ведра, аж дух захватывало и не только у него. Громилы и толстяк Джо слушали его открыв рот. Такого они отродясь слыхом не слыхивали, это точно. Текст выученной инструкции закончился, Гарри замолчал. Повисла тягостная тишина. «Циклоп» похоже ждал продолжения этого по истине волшебного словесного фейерверка. Видно было, что не часто ему в детстве рассказывали сказочку на ночь, больше лупили как сидорову козу. Все ждали реакции Метью. Казалось, был слышен скрежет ржавых шестерёнок в его мозгу, волосы и уши шевелились одновременно. Такого он конечно не ожидал. Да и кто ожидал бы услышать нечто подобное? Если в сумасшедшем доме, да и только. «Так, » — протянул «Циклоп», видимо, чтобы потянуть время. Ситуация была неординарной: выбивать долги не из кого, должник сам вроде напрашивается. Хотя, может, показалось? Да нет, вроде всё путём, пацан взахлёб тараторил, а к учёным недоумкам Метью всегда относился с опасливым предубеждением: мало ли какое коленце выкинут эти головастики- чернокнижники. Он хорошо запомнил своего соседа по дому, где Метью жил в детстве,.. покойного, мир его праху. Тоже был студентом, но маленькому Метью он почему- то казался великим волшебником. Может быть, потому что тот всегда носил толстую кипу истрёпанных книг, а мальчишке казалось, что там спрятаны все тайны мира. Как- то студент принёс какую- то склянку из университета в их дом, где ютился на чердаке и встряхнул как следует… Его- то самого так и не нашли, то ли улетел, то ли испарился, чёрт его разберёт, а вот дом остался на месте, вернее то, что о него осталось. Пришлось его родителям искать новое пристанище. В деньги встало! Папаша тогда лупил маленького Метью неделю только за то, что тот просто два раза поздоровался с придурочным студентом. Теперь- то даже самый распоследний мозгляк знает что такое «нитроглицирин». «Так что делать- то будем?» — неожиданно он спросил у Гарри. Тот чуть слюной не подавился от удивления, но виду не подал, чуток приосанился и тихо, по- заговорщицки, сказал: «Надо доложить самому» — и демонстративно поглядел на потолок, — «Понимаешь, брат?» Метью пропустил мимо ушей сию фамильярность, уж очень в неожиданную коллизию он попал. Да, мелкий шарлатан был прав: без Лео проблему не решить, да и за каким чёртом ему мозги перегревать, если есть босс. А Гарри решил развить успех: «Надо со студентом переговорить. Я знаю где он живёт. Наведаемся в гости, попьём кофейку, обкашляем совместное дельце. Так ведь, Метью, брат?» Но «Циклоп», похоже, пришёл в себя и принял решение: » Койот тебе брат, моль платяная! Едем к чернокнижнику, пусть толком разжуёт что почём, а потом я доложу боссу что и как. Понял, хлыщ?! Собирайся и в дорогу с песней.»
6. Толстяк Джо, поняв, что его обошли и денег не видать, заныл плаксивой старушонкой: «Метью, родненький, а как же я? Он мне вообще не платил, ни пенни! Пусть хотя бы за полгода отдаст.» Гарри просто задохнулся от возмущения! Не платил, за полгода! Вот жирная скотина!! «Ша!!» — как отрезал командным голосом «Циклоп», — «Будет день, будет пища! А пока заткнитесь все, чтоб я никого не слышал! Толстяк, получишь свои гроши! Подотрись и отвали. Едем, немедленно к студенту! Живо, живо!!» А что собираться, подпоясаться и и всё. Все двинулись на выход, впереди Метью, сзади Гарри и два амбала, завершал траурную процессию толстяк Джо. На улице банду ждал чёрный «Форд» с тонированными стёклами. «Циклоп» сел на переднее сиденье рядом с шофёром, а остальные — сзади. Гарри оказался зажатым между двух потных амбалов, которые как прессом сдавили беднягу с двух сторон. «В тесноте, да не в обиде,» — зловеще пошутил Метью. Его настроение явно улучшилось, потому что действие развивалось как по накатанной, думать уже не надо было. «Адрес,» — коротко приказал он. Гарри объяснил, шофёр понимающе мотнул головой, и они поехали. Патрик жил на окраине города, где сдавались дома приезжим, по- дешевле. Это было одноэтажное невзрачное строение стандартного типа. Две комнаты, туалет, душ и всё. Хозяин халупы, получив плату за полгода вперёд, отвалил и больше не беспокоил постояльца, а преспокойненько пил запоем, как и многие бывшие шахтёры, которые дожили до пенсии, а не погибли от взрыва в шахте. Гарри ни разу не был в гостях у Патрика. Собственно говоря, он и не напрашивался. Они познакомились в местной забегаловки за ланчем, где и разговорились. Оказывается, Патрик его заприметил немного ранее, когда «Грязный» обделывал одно грязное дельце: пересчитал одному местному пенсионеру деньги. В результате пачка похудела на половину суммы. Старик орал благим матом, но «Грязного» и след простыл. Патрик выследил Гарри и подсел к нему в кафе. Разговорились. Студент- недоучка сказал, что ему нужен напарник на одно дело на миллион. Гарри тогда принял это как просто поговорку, эдакий базар под уголовника, но это было не так. Вот после этого дружественного ланча они и решили скооперировать свои усилия по добыче денег. Машина подъехала к домику, где жил Патрик, все кроме шофёра вышли. «Веди,» — также коротко рыкнул «Циклоп». Домик опоясывал захудалый палисадник с буйно расцветшими сорняками. Тут был и вездесущий репей, полынь, лебеда и старые изношенные сапоги, которые много угольной пыли истоптали на своём веку, будучи надетыми на косолапые ноги хозяина- шахтёра. Покосившаяся калитка, жалобно скрипнув от натуги, рухнула как подкошенная на землю. Видимо, её срок подошёл к финальной сцене: к печной топке. Облущенная дверь, скребанув по полу, кое- как открылась и на пороге появился худой прыщеватый парень в очках в роговой оправе. Студент. Похоже, он ждал гостей с минуты на минуту. На нём был одет старый, выцветший и, судя по масляным пятнам, давно не стиранный свитер толстой вязки. Видимо, когда- то цвет ниток был индиго, но судить точно никто бы не взялся. Стандартные джинсы дополняли нехитрый гардероб паренька, которого как и святого угодника звали Патрик. Они с «Циклопом» уставились друг на друга. «Здорово, чернокнижник!» — пробасил Метью. Очевидно, что это прозвище смахивало на новую кличку студента. «Тут твой приятель советовал заехать к тебе в гости. Ты, мол, кофейком угостишь. Как, угостишь?» — голос «Циклопа» начинал бронзоветь, в нём зазвучали металлические обертона. Патрик спокойно наблюдал за громилой, изредка кидая взгляд на его спутников и, в частности, на Гарри. «Нет, проблем, уважаемый,» — также спокойно ответил он Метью. У Гарри создавалось такое впечатление, Патрик чуть ли не каждый день общается с представителями мафии. «Ну и ловкач!» — подумал он, — «Как лихо закручивает, шельмец!» Гарри понятия не имел какой фортель дальше выкинет его компаньон, об этом разговора не было. Установка была простейшая: ходишь, предлагаешь, тебя замечают, к тебе приходят, везешь ко мне. Всё. Ну тут и первоклассник разберётся, так оно и вышло. Привёз, а дальше взятки гладки, если, конечно, не прибьют по дороге за баксами. Патрик повернулся спиной к весёлой компании и проследовал в дом, даже не утруждая себя приглашением остальных. Ну, остальные были из не особо стеснительных и гурьбой, слегка толкаясь, ввалились в покосившуюся развалюху. Любопытство разбирало! Аж из штанов выскакивало. Ребята, естественно, грамотностью не блистали. Детство у всех, включая «Грязного» Гарри было коротким. Кто-то из них закончил три класса, а четвёртым был коридор, пятым — улица. У кого- то улица и была школой. Но потустороннее оно ведь как клопы или тараканы: во все щели пролезет, не говоря уж про одну- единственную извилину. Опять же господь бог и набожные, относительно конечно, родители. Ну и так далее, и тому подобное. В общем, рассказ Гарри разогрел градус любопытства до кипения, из ушей пар шёл. Зашли. Обстановка в комнатах была под стать одежде студента: спартанская, но, посередине комнаты, которая исполняла по всей видимости роль зала, стоял куб. Цвет — серый с металлическим оттенком. Высотой около трёх метров и такой же шириной и длиной. Короче, сказано куб и всё тут. Двери, люки или что- либо подобное отсутствовали, или их невозможно было разглядеть. На боку висела панель с кнопками и мигающими лампочками. Все вошедшие с благоговейным ужасом уставились на цельнометаллический куб. Повисла гробовая тишина.
7. Прошло несколько минут и Метью что- то невнятно промычал. Патрик, повернулся к нему и, наслаждаясь произведённым эффектом, переспросил: «Изволили что- то сказать, уважаемый?» На что «Циклоп», не отрывая глаз от куба, односложно промычал: «Будильник…» «Будильник?!» — переспросил ошарашенный Патрик, — «Не понял!» Гарри решил заполнить затянувшуюся паузу и быстро затараторил: «Да я им говорил, что это не будильник! А они — «котлы», мол, гадит «рыжиками»!» «Котёл?» — недоумённо вскинул брови студент, — «Ты что им наплёл, Гарри?» Тут в разговор вступила тяжёлая артиллерия слегка протрезвевшего Метью: «Брейк, миряне, остыньте! «Грязный», ты посиди в холодке, пока мы тут перетрём кое- что с доком.» Ого, кличка- то поменялась. Видать, «Циклоп» был сильно впечатлён увиденным. «Ну- с, док, выкладывай всё начистоту. Как, что, почём и почему. Только сразу хочу предупредить: будешь лепить горбатого, ответишь. Понял!» — с нажимом на последние слова пророкотал Метью. «Я не совсем понял вас, уважаемый, про котёл или вот про какого- то горбатого, но насчёт рассказать, нет проблем. Итак, перед вами, господа, последняя модель машины времени «Аннигилятор- 1″. «Господа» гангстеры приосанились, ещё никто не называл их так. Обалденно! А Патрик продолжил свой экскурс в неведомое: «Представьте себе… Например, поезд, на котором вы хотите поехать к своей тётушке в Канзас.» Один из громил растерянно брякнул: «Круто, док! А как ты догадался, что у меня есть тётка в Канзас- сити?!» «Заткнись, Мэни!» — рявкнул «Циклоп», — «Гони поезд дальше, док.» Патрик откашлявшись, погнал метафору далее: «Вы садитесь в поезд в два часа пополудни и желаете приехать к десяти. То есть через восемь часов вы оказываетесь в Канзас- сити в объятиях своей любимой тётушки.» Мэни надул щёки, видимо, пытался сдержать какую- то тираду, Метью грозно зыркнул в его сторону и тот, крякнув, проглотил фразу и только отрыгнул воздух. «Получается замечательная вещь, господа: вы приезжаете в пункт назначения ровно на восемь часов позже нежели вы садились в месте пункта отъезда. Просто великолепно!» — вещал Патрик. Чего тут великолепного и восхитительного похоже никто понять не мог. Ну простая поездка к тётке и, судя по бурной реакции Мэни, он бы с той обниматься не стал. Гарри слегка вспотел от волнения, он ждал более детального разбора полёта, поближе к зелёненьким, так сказать. Ребята из мафии шуток не понимали, вернее, юмор- то у них присутствовал, но был уж очень своеобразным. Гарри не хотел бы на своей шкуре испытать пару шуточек Метью «Циклопа». А студент не унимался: «Но представьте себе, что вы неожиданно оказались в пункте назначения раньше на восемь часов, то есть в шесть утра? А если на сто лет?!» Как все гениальные люди, которые страстно увлечены своим делом, Патрик не брал в расчёт, если ли у аудитории, которая его в сию минуту слушает, в наличии хоть толика когнитивных способностей. Вообще, просто понять, что было «вчера»? Не как время суток, а время, которое они прожили. Судя по выражению лиц, окружавших Патрика, вопрос был риторический. Гарри от нервного напряжения стал усиленно рассматривать облупившийся потолок над кубом и истерично грызть ногти. «Давай, док, живее, веселее веди поезд к баксам. Чего тянешь?!» — мысленно торопил он Патрика, не замечая, что сам повысил его в учёной степени. Патрик же был неумолим в своём желании просветить публику и, соответственно, зажечь им факел науки в их тёмном и непролазном болоте невежества. Он торжественно провозгласил: «Континуум, господа!» — и как эхом повторил, — Великий временной континуум! Купив билет на такой поезд времени, вы можете оказаться в любом месте любой эпохи, в любом отрезке времени.» Он торжествующе оглядел комнату, ошарашенных присутствующих и вскинул руки так, как будто его приветствует восторженная толпа поклонников за его гениальное открытие века и не меньше. Было очень похоже на то, что парень долго сидел в одиночестве, голова взопрела и раздулась от мыслей, которые теперь лились изо рта, как перебродившее вино из бочки, из которой, наконец- то, выбили пробку. Гарри решил влить свою струйку в этот поток научной эйфории: «И чем это аукнется, док?» Теперь он уже намеренно назвал Патрика именно так, чтобы повысить градус уважения гангстеров перед студентом. Метью даже ухом не повёл, а это для мошенника на доверии означало одно: что коготок птички увяз, там и до клюва недалече. Только бы Патрик не лез в научные дебри и не водил этих остолопов между трёх сосен. Гарри очень не любил затяжных комбинаций, потому что клиент мог перезреть и прозреть. Всё, тогда ноги в руки, иначе вместе с руками оторвут, а головой ещё и в футбол поиграют. Казалось, Патрик его услышал, хотя по его вдруг зафанатевшему лицу это не было заметно: «Да, уважаемые господа, я понимаю, что вам как людям практичным и прагматичным хотелось бы знать: а что, собственно говоря, нам это даст? Посещение прошлого, милостивые государи,» — он вдруг перешёл на высокопарный слог, -» Дарует человеку невероятную власть не только над миром прошлого, но и над всем, не побоюсь этого слова, мирозданием!»
8. Патрик высокомерно взглянул на окружающих его парней: вот, мол, какое невероятное открытие он им предлагает. Короче, наливай да пей! Метью завороженно, словно кролик под гипнотическим взглядом удава, смотрел на Патрика. Слышал ли он его? Вряд ли. Понимал ли? Ну это точно, нет! Но его студент из детства вдруг ожил. Представьте себе на миг, что на чердаке своего дома вы находите старую любимую игрушку вашего детства. Вы её укладывали с собой в постель, разговаривали с ней дождливой тёмной ночью, трясясь от ужаса, и вам было уже не так страшно и одиноко. В общем, как сказал бы «Грязный»: клиент созрел. Наконец, «Циклоп», стряхнув наваждение, слегка откашлявшись, вежливо переспросил: «Док, насчёт власти нельзя ли поподробней, в деталях, так сказать?» Патрик, даже не взглянув на говорящего, милостиво кивнул: «Ну конечно, друг мой. Имея на руках предметы современного обихода, вы с лёгкостью сойдёте в эпохе средневековья за полубогов, а, если забежать ещё раньше, то — за богов. Просто местная инфраструктура раннего средневековья не так развита, да и население более разобщено и малочисленно. Конечно, вам самим выбирать ту эпоху, в которую вы захотите попасть. Дело в том, что в средневековье власть уже сконцентрирована в определённых руках, то есть появились устойчивые центры власти, которые, при вновь открывшихся обстоятельствах, можно прибрать в свои руки.» Метью, судя по выражению его лица, кажется стал понемногу понимать суть дела: «Ага! Так получается, док, что мы можем крышевать целое королевство?» Патрик, прыснув тихо в ладошку, ответил чуть небрежным тоном: «Королевство… Империю, не хотите?! Всё и вся будет под вашей богоподобной дланью. Вы будете миловать и карать целые государства и континенты. От мала до велика понесут вам дань тем, чем вы прикажете. Вы и только вы будете определять судьбу земли. Короче, я предлагаю мировое господство за небольшую, заметьте, оплату. Ферштейн, господа?» Студент- то, похоже, тоже был из австрияков. Этим «ферштейн» он просто- таки добил размягчённого как кусок масла на солнце «Циклопа». Тот будто расцвёл как репей у забора. Что ж колючка тоже имеет свой цветок. «Ферштейн, док,» — почти восторженно пробасил Метью, — «Ферштейн по полной, доннерветтер! Зови меня Метью, док.» Его громилы ошарашенно переглянулись, такое на их памяти было первый раз. В кои веки садист и пьяница Метью «Циклоп» разрешал первому встречному звать себя по имени, а не мистер Гендельштраузер, что и было настоящей фамилией «Циклопа». Патрик отреагировал мгновенно: «А меня — док Патрик.» Метью, уважительно кивнув, сказал: «Понял, мистер док Патрик,» — собрав воедино все обращения разом, тем самым ещё раз давая понять и Гарри, и Патрику, что масло в шестерёнки афёры потекло и они покатились, опять же, как по маслу. Оп- ля!! Метью глядел на куб с таким благоговением, что, казалось, ещё мгновение и он упадёт перед ним на колени. Так светился в его желтоватых глазах огонёк неизбывной веры, смешанной со страхом и ужасом, в чудо техники. Он уважительно обратился к Патрику: «Док, мы сейчас поедем к моему боссу. Надо доложить что и как. Гарри поедет с нами,» — оба- на и его повысили, сразу усёк «Грязный», — На всякий случай, ты же понимаешь? Мало ли что. Я могу оставить тебе Мэни, если пожелаешь.» Патрик, даже не взглянув на Гарри, милостиво разрешил кивком головы, добавив при этом: «Ну конечно, Метью, делай как положено и тебе воздастся по заслугам твоим.» Гарри онемел от возмущения, просто слов не хватало, чтобы проучить этого выскочку. «Вот свяжись с чернокнижниками- недоучками! За грош продадут, интеллигентишки очкастые.» — метал он гром и молнии, думая про себя, — «Да не чернокнижник ли он на самом деле, судя по последним словам в стиле «аз воздам?» Но на гризли с голыми руками не попрёшь, с учёным, если в твоей голове пусто, не поспоришь. Надо ехать. Патрик сказал, что ему Мэни без надобности, так что Гарри опять поехал между потным прессом тел, но уже обратно в город на встречу с боссом мафии Лео Кальваджио. Босс «ютился» в лучшем отеле города, название которого не блистало новизной: «Хилтон». Занимал Кальваджио весь верхний этаж. Надо заметить, что не он один «бомбил» городских бизнесменов, были ещё несколько человек из преступной верхушки, которые промышляли тем же. Само собой тайные тропы пересекались на постоянной основе, особенно в последнее время. Добыча сырья увеличилась, соответственно, вырос приток инвестиций, а с ним и выросла денежная масса, поступающая в город. Аппетиты росли как на дрожжах, всем хотелось встать на вершину, фигурально выражаясь, пищевой цепи и оттуда управлять благословенным мегаполисом в своё удовольствие. Постоянно происходили вооружённые стычки между враждующими кланами, бандами. Никому пока не удавалось взять верх над противником, тем более, что все воевали против всех, объединяясь и разбегаясь. Вчерашние друзья могли запросто прострелить башку своим же подельникам, а сегодняшние враги завтра становились союзниками. Смертельная круговерть набирала обороты, в похоронных бюро довольно потирали руки. Короче, штормило семибально.
9. Лео был выходцем с Корсики. Эдакий круглолиций, с виду добродушный, улыбчивый итальянец. Казалось, оливковое масло так и текло по его луноподобному лицу. Его прозвали за глаза «Сырная голова» или просто «Сыр», потому что он постоянно лоснился от пота и фальшивых улыбок. Обычно, фотограф просит посетителей сказать именно слово «сыр», чтобы на фотографии вышел улыбающийся человек, который надеется на лучшее будущее. Если Лео просил кого- то сказать «сыр», то тому уже надеяться было не на что и не на кого, верняк. Вот к такому милому весельчаку и направлялась процессия в составе трёх гангстеров и одного мелкого жулика, на которого если и наступят подобные люди, то вряд ли заметят. Гарри опять почувствовал приступ тошноты как при быстром спуске в лифте. Работа уличного афериста — мелкая по сравнению с делами Кальваджио, но эмоции- то одинаковые! Хотя финал может сильно отличаться: Гарри отмутузят в крайнем случае, а у этих громил — один крайний случай: смерть от пули или ножа. Подъехали к фешенебельному зданию отеля. Красная дорожка, швейцар: «Добрый день, мистер Гендельштраузер! Погодка- ка нынче удалась.» Дежурная фраза, рассчитанная на чаевые! Вот лизоблюд расфуфыренный. Гарри терпеть не мог Швейцарию, а их выходцев, которые, как он считал, почему- то все поголовно устраивались швейцарами в дорогие отели, просто ненавидел. Они всегда гнали его в шею и, если Гарри пытался- таки пролезть, чтобы кого- нибудь надуть на десятку- другую, вызывали полицию. Метью буркнул что- то в ответ, не глядя, сунул пять долларов в протянутую ладонь привратника и компания прошла в холл. Гарри никогда не был в таком великолепном зале, разве что мальчонкой он как- то подносил кому- то пару чемоданов в своём городе до отеля. Его пустили на пять минут, чтобы он донёс чемоданы до стойки приёма посетителей. Гарри получил четвертак за работу и его выпроводили за стеклянные двери. Но он на всю жизнь запомнил этот блеск и запах богатства, сытой ухоженности, обеспеченного будущего. Может, именно в эту минуту решилась его дальнейшая судьба: он будет мошенником- аферистом и будет как Робин Гуд грабить богатеев и раздавать их богатства беднякам. Мда… Детские мечты: где Робин гуд, а где «Грязный» Гарри, вот именно. Они поднимались на верхний этаж пешком по красной дорожке. «Прямо Голливуд!» — мелькнуло в голове Гарри. Метью боялся лифтов, клаустрофобия, знаете ли замучила. Ему казалось, что если что, то девать своё огромное, массивное тело будет некуда и, вообще, тесные помещения напоминали гроб. Он и костюмы- то подбирал словно на вырост, чтобы не жали в подмышках. Подошли к дубовым инкрустированным дверям люкса. «Циклоп» осторожно, будто двери были сделаны из хрупкого стекла, постучал. Послушался голос телохранителя: «Кто?» «Циклоп» ответил: «Метью.» Двери открылись на несколько сантиметров и из щели показалось крысиное лицо телохранителя Лео. Он глазами внимательно как бы ощупал вновь прибывших на предмет какой- либо опасности. Да, такая жизнь, которую вели эти гангстеры, диктовала жёсткие правила. Расслабишься и милости просим вперёд ногами на городское кладбище, которое и так работало без выходных и перерывов, переваривая очередную жертву бандитских разборок. Наконец, двери распахнулись пошире и все зашли внутрь. Помещение было просто огромным, везде цветы, фрукты, напитки на столиках. В общем, рай в отдельно взятом номере, да и только. За внушительном столом, отделанным карельской берёзой, сидел улыбчивый круглолицый мужчина неопределённого возраста. Лет эдак под пятьдесят. На нём был одет халат, украшенный богатой вышивкой в стиле турецких султанов. Вообще, когда он улыбался, то был похож на турка или араба, он оправдывал свою кличку на сто процентов. В отличии от черноволосых итальянцев — был лыс, капли пота постоянно соскальзывали с его крупного круглого лица, поэтому, видимо, у него на шее висело махровое полотенце, которым Лео постоянно утирался, как после ванной. Он радостно воскликнул: «Мет, ну наконец- то!» — это прозвучало так, как будто они с ним не виделись лет пять, а то и десять, хотя расстались сегодня утром, когда Лео посылал «Циклопа» прощупать Гарри. «Как наши делишки? Этот паренёк и есть тот самый неповторимый и неуловимый Гарри?» — с радостной ухмылкой продолжал веселиться Лео. «Причём тут «неповторимый»? А главное — почему «неуловимый»?» — завертелись жужжащим жалящим роем мысли в бедной голове Гарри. В отличии от угрюмого Метью его босс выглядел простодушным балаболкой, но… Кто был боссом, а кто громилой?! Вот то- то и оно! За внешней маской гаера и придворного шута прятался хладнокровный делец, который и маму не пожалеет ради своей выгоды. Не знавшие его близко люди, часто попадали на эту уловку и платили, бывало своей жизнью.
10. «Циклоп» вкратце рассказал боссу всю подоплёку дела. Кальваджио на редкость внимательно слушал, изредка кидая взгляды в сторону Гарри. Потом с вкрадчивой улыбкой заметил Метью: «А что же ты не привёз дока ко мне? Мы бы с ним обсудили всё подробненько, а?» «Циклоп» поёжился под кровожадным взглядом Лео и, пожав плечами, как- то неуверенно ответил: «Так, босс, куда он денется. Будильник весом с тонну будет. Да и дело он предлагает стоящее, клянусь мамой.» Лео довольно зажмурился и тихо промурлыкал: «Это мне решать, малыш, дело это или пустозвон в дурацкий колокольчик звонит. Гарри, дорогой мой!» — неожиданно тепло как к родственнику, которого не видел уймищу лет, обратился вдруг Лео к «Грязному», — «Док — твой друг. Не просветишь ли нас недоумков что и как?» Гарри от неожиданности чуть не поперхнулся апельсиновым соком, который уже успел и налить, и пригубить на свою голову. Он судорожно, изображая кашель, пытался сообразить что сказать в ответ, но в голову ничего не приходило. Тогда он мысленно плюнул на всё и вся, и, вытерев рукавом губы, начал говорить всё что приходило в голову: «Уважаемый мистер Кальваджио, док — человек несомненно талантливый и большого ума. То что он придумал, это просто фантастика. Я человек маленький и не всё понимаю в этом мире, но то, что док сделал, это просто — супер.» — Гарри вытер обильно выступивший на лбу пот и продолжил, — «Но, мистер Кальваджио, док — человек скрытный и не всё выкладывает, тем более такому как я. Я только понял одно, что если выехать двухчасовым поездом из нашего города в Канзас, то приедешь в Канзас- сити на восемь часов раньше, чем все сидящие в этом поезде. Вот именно.» Фу, как гора сплеч! Наверное, это был первый случай, когда улыбка сползла мокрым ужом с лица Лео Кальваджио. Похоже, что он чуток оторопел. Он просипел сквозь зубы: «Будь я проклят, ничего не понимаю! Как это: раньше всех кто едет с тобой в одном поезде? Это что — шутка такая?!» Метью поспешил исправить положение и торопливо забурчал, что- то про средневековцев, чем ещё более запутал дело. Лео возмущённо вскричал, вперившись масляными глазками в «Циклопа»: «Какие ещё средневековцы?! Это что же новая банда?! Почему я узнаю об этом от какой- то учёной глисты?!» Но он, опомнившись, быстро взял себя в руки и почти ласково прошептал, обращаясь к «Циклопу»: «Мет, малыш, ты что же, хватку теряешь? Стареешь. Может, на пенсию оглобли навострил?» Даже у Гарри похолодело в груди и от такого взгляда, и каким тоном всё было сказано. Метью, несмотря на свои внушительные размеры и устрашающую агрессию, которая пугала весь город, просто как мальчишка терялся под удавьим взглядом своего босса. Он тоже сильно вспотел. Создавалось впечатление, что всё происходило в амазонских тропиках, где воздух состоял из мелких водяных капель или пара. Тупик. Гробовое молчание тугой удавкой затягивало шею всем присутствующим в холле, казалось, только стук сердец, судорожно бьющийся от страха, нарушал похоронную тишину. Все ждали решения босса. Тот, мило улыбаясь, внимательно рассматривал свои отполированные ногти. Наконец, он поднял глаза и, пристально глядя на Метью, проворковал сытым круглощёким котиком: «Мет, голубчик, надо поехать к доку и привезти его ко мне. Понимаешь? Я лично хочу убедиться в том, что можно сесть всем гуртом в поезд, но самому приехать куда- то раньше всех на восемь часов. Гарри, малыш, я ничего не напутал, не приведи господи? Мы же люди не грамотные.» Гарри, захлёбываясь собственной слюной от страха, к которому примешивалось некоторое тщеславие, что такой человек обратил на него внимание, да ещё и советуется с ним, почти прокричал в ответ: «Мистер Кальваджио! Да я как на духу: вы всё верно сказали и поняли, зуб даю!» Лео посмотрел на Гарри долгим пронизывающим взглядом, который показался «Грязному» вечностью, и, всё также мило улыбаясь, зловеще проговорил: «Ну, малыш, зубы- то мне твои ни к чему, своих золотых хватает… Разве что голову в залог. Как, а?» Все рассмеялись над «доброй» шуткой хозяина. Мило, даже очень, только Гарри как- то неприятно ощутил холодок вокруг шеи. Метью, осторожно прокашлявшись, почтительно сказал боссу: «Лео, может, мы все вместе проедем до дока? Ты на месте сам убедишься: в чём тут дело. Док всё разжуёт как по нотам. Нам- то, ты прав, не понять, чего он там напридумывал, наплёл. Просто, ты уж извини, показалось, что дело стоит того. Ну это,.. да ты сам понимаешь.» Похоже, «Циклоп» опять запутался в показаниях, но босс, на удивление, слушал его, благодушно почёсывая лысину. Ясно, что он прикидывал в уме варианты этого, с его точки зрения, сумасшедшего дельца. Он ничего не понял, но вида не показывал. Сказывалась выучка улицы: никогда не показывай страха или растерянности. «Может быть, может быть,» — пробормотал Лео, — «Ладно, Мет, пожалуй ты прав. Не стоит звонить по всему городу, что у нас что- то нарисовалось. Готовь ребят, транспорт. Едем.»
11. Не надо думать, что Лео поверил в эту фантастическую историю. Он, вообще, никому не верил, может быть, даже и самому себе, но в глазах Метью Лео, неожиданно для себя, заметил нечто, что его насторожило. Как любой удачливый бизнесмен, он вдруг почувствовал запах удачи, но не денег, а власти безграничной, архаичной своей кровожадной деспотией и тиранией. Передел рынка криминальных интересов грозил своей непредсказуемостью. На Лео несколько раз покушались, но бог или дьявол пока миловал. Но это пока, а сколько бы верёвочка ни вилась, но на её конце дамокловым мечом постоянно висели девять граммов. Это чертовски раздражало Кальваджио. Пока он размышлял, Метью раздавал указания подручным по телефону. Потом доложил: «Босс, всё в ажуре, можно ехать.» Лео потянулся словно большой сытый сырный котяра и щёлкнул пальцами, давая понять: «Едем.» Он не собирался переодеваться, а как был в султанском халате, так и двинулся на выход. Впереди шли телохранитель, у которого, кстати, была кличка Рат, что в переводе означало «крыса», и «Циклоп». На улице, перед входом в отель стояла кавалькада машин. Новенькие «Форды» блестели чёрными ухоженными боками на солнце. Они походили на огромных ротвейлеров, с оскалившихся полированными решётками капотов. Несколько парней лениво курили около них. По оттопыренным пиджакам было ясно, что вооружились ребятишки тоже до зубов. У одной машины была открыта дверца и был ясно виден автомат, небрежно валявшийся на кожаном сиденье. Лео сел в ту машину, которая была посередине, Метью в первую. Кавалькада, подобно огромной чёрной гусенице, медленно двинулась в путь. Прибыв в пункт назначения, телохранители высыпали на улицу. Внимательно осмотрев всё вокруг, кивнули своему шефу Рату, тот подбежал к машине, в которой сидел Кальваджио, и доложил тому: «Всё чисто, босс.» На что Лео тепло и сердечно улыбнулся, и вылез из «Форда» на свет божий. Он со скепсисом осмотрел жалкий домик, в котором проживал Патрик, но как говорится: «Не доверяй глазам своим, ибо они лгут грешные, если много чего хотят.» А на крыльце уже стоял Патрик и тоже с недоверием присматривался к Лео Кальваджио. Может, малец начитался в детстве книжонок про мафию, где крёстный отец был детиной двухметрового роста, с пронизывающим до мозга костей взглядом, с громоподобным рыком и так далее. А тут: толстый, мокрый от обильного пота, круглощёкий и, конечно же, само добродушие и доброта в одном флаконе, сытый котик. Патрик, мягко говоря, был несколько разочарован увиденным. Про глаза повторяться не стоит. Студент, как можно любезнее, сделал широкий жест, приглашая в пройти в дом, но первым подбежал вездесущий Рат и, слегка оттолкнув хозяина, забежал внутрь дома. Через минуту- другую он вышел. «Всё чисто,» — доложил он Лео. Тот медленно, как бы растягивая удовольствие, поднялся на крыльцо и, улыбнувшись Патрику как старому знакомому, продефилировал в лачугу. Остальные, кроме охраны, проследовали за ним. Своих громил Метью тоже оставил за бортом дома, хотя они и пытались под шумок пройти, но «Циклоп» властно поднял руку и грозно рыкнул на них: «Ша! Стоять и смотреть тут в оба у меня! Ясно!!» Парни послушно кивнули, хотя любопытство разбирало, особенно Мэни, которому ох, как хотелось дослушать историю про свою тётку из Канзас- сити. Рат услужливо обтёр старое кресло- качалку рубашкой Патрика, которая валялась на столе. Лео развалился и закурил огромную кубинскую сигару, забавляясь колечками, которые он мастерски делал в воздухе. Прошло несколько минут. Кальваджио внимательно оглядывал куб, смачно попыхивая сигарой. Остальные почтительно и завистливо сглатывали слюну, такое удовольствие не всем было по карману. Патрик же демонстративно покашливал, как бы намекая, что есть и некурящие в зале ожидания. Лео, проигнорировав эти намёки, наконец открыл рот и протянул: «Э…» И это «э» повисло в воздухе как дымные колечки от сигары. Он улыбнулся и опять замолчал. «Док,» — вдруг неожиданно он обратился к Патрику, — «Сегодня я наслушался такого, чего отродясь не слышал. Что же меня так удивило, спрашиваешь ты? Меня крайне озадачило, что мои люди рассказывают о будильнике, который гадит золотом, о поезде, в котором можно ехать задом наперёд в Канзас- сити. Может, ты просветишь меня, грешного. Я — человек весёлый и страсть люблю смешные истории. Обожаю сказочников, вот они меня слегка недолюбливают, но ты же понимаешь, док: насильно мил не будешь. Или будешь? Как, док?» Того эффекта, которого обычно добивался Лео, не было. Патрик по- деловому воспринял речь Кальваджио. Он, похоже, уже раскусил психологическую подоплёку характера этого гангстера. Патрик только при словах о будильнике досадливо поморщился, бросив презрительный взгляд в сторону Гарри. Патрик подошёл к кубу и, повернувшись лицом к Лео, спокойно сказал: «Можно и просветить. Меня зовут док Патрик. Как мне обращаться к вам, уважаемый?» Такой наглости от дока никто не ожидал. Метью с Ратом выпучили глаза на Патрика и телохранитель непроизвольно потянулся к кобуре с пистолетом. Но Лео просто- таки лоснился от счастья, что с ним знакомится такой человек. Он, блистая лучезарной золотой улыбкой, излучал вселенскую терпимость и доброту. Кальваджио сказал так, как будто просил об одолжении: «Зови меня Лео, док Патрик.» В гробовой тишине ясно послышалось урчание желудка Гарри, он с утра ничего не ел. Вообще- то, было не до еды. У него сложилось впечатление, что он немного ошибся касаемо Патрика: не такой он уж и учёный- недоумок, увлечённый своими завиральными идеями. Точняк. И Метью, и Лео очарованы Патриком, скорее, загипнотизированы. Вот это мастер! Конечно, ещё неизвестно куда дальше вся эта баланда потечёт и кто всё это будет расхлёбывать, но всё равно: начало просто впечатляет.
12. Пока Гарри предавался мысленному восторгу, Патрик обстоятельно объяснял суть концепции машины времени: «Итак, уважаемый Лео, это куб представляет собой машину времени. Что же такое машина времени, спросите вы? Так я и отвечу, что это такое приспособление, которое может перемещать предметы, включая человека во временном континууме, то есть пространстве времени. Что же это обозначает на практике? И на этот каверзный вопрос у меня есть простой ответ: власть!» При этом слове у Лео во второй раз в жизни исчезла улыбка с лица, а вместо неё появился хищный оскал. Кажется, Патрик опять попал в десятку. Кальваджио почти заискивающе попросил: «Док Патрик, вот с этого слова поподробнее,» — и, подумав добавил, — » Пожалуйста.» Гарри показалось, что у присутствующих создалось такое ощущение, что в воздухе слышится шуршание новых, только что из- под печатного станка аппетитно хрустящих, с запахом вседозволенности стодолларовых купюр. Это было как дьявольское наваждение. «Нет проблем, Лео!» — тут же отреагировал Патрик, — » Простой пример: арба и современный автомобиль, пеший гонец и телефон, наконец, арбалет, мушкет и пистолет- пулемёт «Томпсона». При последних словах все присутствующие, включая Гарри, одобрительно загалдели. Лео поднял руку, все замолкли и он сказал: «Док Патрик, с пулемёта и надо было начинать. Эта такая вещица, которой мы,» — он обвёл окружающих руками, — «Молимся с юности, как только указательный пальчик настолько окреп, чтобы нажимать на спусковой крючок. Но извини, друг мой, мы, олухи царя небесного, перебили твою плавную учёную речь. Ты не обессудь и продолжай.» Патрик, опять милостиво кивнув, продолжил: «Представим себе, гипотетически, что вы попадаете в прошлое. Например, в шестнадцатый век. Гладкоствольные мушкеты, пушки, которые заряжаются со ствола. Скорострельность — умопомрачительная, » — Патрик разошёлся не на шутку и позволил себе сарказм, — «Один выстрел в три минуты и тот не далее ста- стапятидесяти метров и если это фальконет. Но вот появляетесь вы с револьверами и пулемётами, гранатами и динамитом, с современным лекарством, с современными знаниями.» Последние слова Патрик произнёс с лёгким налётом иронии, но так, чтобы слушатели не почувствовали её. Аудиторию составляли люди относительно без психологических тормозов, которые и за меньшее- то оторвут голову и скажут так и было. Студент, чувствуя просто- таки патологический интерес публики, продолжал экскурс в фантастическое неведомое: «Вы предстанете перед населением того периода времени богами и не меньше. Будете смещать правительства и ставить своё. Да, что там правительства, вы будете делателями королей, императоров. Да к чёрту императоров,» — не на шутку разошёлся Эйнштейн местного разлива, — «Вы сами станете во главе государств, империй, а, может быть,» — тут Патрик сделал здоровущую паузу и у всех без исключения сладко заныло в груди от предвкушения чего- то необъяснимо великого и притягательного, и что это такое было совершенно не важно. Само чувство, ощущение себя подобным власть предержащим не одного идиота сведёт с ума. А Патрик был просто неумолим в желании довести публику до экстаза: «Всей земли, господа мои!!» — закончил он на бравурной ноте. Гарри как и Метью за сегодняшний день во- второй раз услышал нечто фантастическое, но уж очень правдоподобное… на их взгляд. Человек ведь как устроен изнутри: ежели он подспудно верит во что- то, то он без задней мысли и всяческих сомнений поверит и в пряничный домик, и в зубную фею, и в семь маленьких даунов, которые где- то в глубоком подземелье ищут рубины, изумруды. В общем, во всю ту, простите, сумасшедшую сказочную баланду, которой в детстве некоторых кормили братья Гримм и почтенный Ганс Христиан Андерсен. Ребята, которые сидели широко разинув рот, были именно из этих. Пепел от сигары падал прямо на богатую вышивку султанского халата Лео, но он ничего не замечал. Он как и все находился в неком сладком ступоре от услышанного. Наваждение постепенно растворялось в воздухе как колечки сигарного дыма, боссу надо было что- то сказать и это должно быть веским и внушительным, подчинённые смотрят. Правда, навскидку, они смотрят как тот баран, но… Лео, вежливо кашлянув, начал деловую часть встречи: «Док Патрик, то что я сейчас услышал произвело на меня неизгладимое впечатление. Клянусь мамой, ты умеешь красно базарить, но… хотелось бы понять: как мы попадём в это благословенное средневековье, где проживают настолько святые средневековцы, что понесут нам золото и бриллианты в корзинах как картошку?» Он через плечо посмотрел на окружающих, мол, и мы умеем задавать каверзные вопросы. Патрик, задорно блеснув стёклами очков, тут же парировал, похлопав по кубу: «Вот, уважаемый Лео, ваш шанс стать тем, кем вам предназначено быть!» «Кем же, голубчик?» — лоснясь от предвкушения очевидного ответа, промурлыкал Кальваджио. Патрик опять сделал паузу, на этот раз патетическую и на всю комнату громогласно, и безапелляционно воскликнул: «Императором всей земли!!» Раздались жидкие аплодисменты, так все расчувствовались. Согласитесь, что если вы каждый божий день ходите под висящей над вами кузнечной наковальней весом с тонну и понятие не имеете, когда эта «дура» соизволит хлопнуться на вашу голову, а она хлопнется это точно, все под богом ходим, то сами понимаете: спокойная и сытая жизнь, где вы помыкаете всеми, а вами никто это — рай.
13. «Ладно, док Патрик, сделаем вид, что я поверил в твою историю,» Лео не был бы боссом мафии, если бы не сказал такую фразу, — «Однако меня ужас как терзают сомнения, которые просят немножко, если это не секрет, конечно, док Патрик, рассказать о деталях этой невероятной концессии.» Патрик задумчиво посмотрел на Кальваджио и совершенно серьёзно, без патетики в голосе, стал терпеливо, как школьнику учитель, объяснять суть вопроса: «Как вы можете видеть, уважаемый Лео, на боку куба есть панель,» — босс согласно кивнул, — «Это настройка временного портала, то есть выражаясь простым языком, устройство, которое переправит человека в любой год любой эпохи по его выбору. Вам только требуется продумать, что вы с собой возьмёте и кого. Это действительно похоже на путешествие на поезде, только не в другой штат или город, а в иное время в прошлом.» Телохранитель босса Рат не выдержал, уж очень вся эта история крепко дала ему по мозгам (вообще, как и всем), и вскричал, нарушая все правила субординации: «Док, док Патрик! А можно попасть в Чикаго лет этак на триста назад?» Лео только открыл рот, чтобы приструнить выскочку, как Патрик мгновенно ответил: «Тогда ещё современного Чикаго и в помине не было, братец, сожалею.» Босс закрыл рот, почесал нос, сильно смахивающий на картошечку и, вздохнув как- то печально, вроде не обращаясь ни к кому, произнёс: «Собирайся в командировку, голубчик.» Все уставились на Лео Кальваджио. Кто должен был стать этим счастливчиком? Лео уставился на Патрика, тот на Лео. Всем стало ясно: кто поедет первым на фантастическом поезде и, возможно, в одну сторону. Патрик, возмущённо фыркнув, всё- таки решил уточнить: «Уважаемый Лео, вы имеете в виду меня? По вашему, это я должен совершить телепортацию во временном континууме?!» Лео лениво поёжился и ласково проворковал: «Согласись, док Патрик, что кроме тебя некому слетать туда и обратно, » — и, кровожадно ухмыльнувшись, продолжил, -» Судя по тем вещицам, которые твой дружок пытался толкнуть местным барыгам, ты уже побывал в эпохах не столь отдалённых. Так что тебе и флаг в руки, голубчик.» Мда, логика была просто бронебойная. Недаром Кальваджио числился любимчиком судьбы, избежав не только несколько покушений на свою особу, но и ареста, а было за что, которое тянуло на высшую меру: смертную казнь. Пыхнув сигарой, разглядывая потолок, он неспешно диктовал инструкцию так, как будто каждый день отправлял кого- нибудь в прошлое на машине времени: «Съездишь, разомнёшься. По ходу грохнешь кого- нибудь, привезёшь вещицы как доказательства и всего делов- то на рыбью ногу.» Патрик, вытаращив глаза на говорящего, нерешительно пролепетал: «Грохнешь?! Это как?» Лео насмешливо переглянулся со своими гангстерами и понимающе покачал головой: «Понимаю, док Патрик, понимаю. Ты — новичок в нашей профессии, поэтому отвечу просто: убьёшь, ограбишь и принесёшь товар мне на зуб. Чего не понятно?» Студент, судорожно сглотнув, почти прошептал: «А без убийства нельзя обойтись?» Лео отреагировал очень коротко: «Можно, если осторожно стыришь, но это ведь твои проблемы. Верно, док Патрик?» Похоже, что студент явно не ожидал такого поворота событий! Может, он был уверен, что тупые бандиты сразу кинуться в прошлое сломя голову, а они с Гарри поделят гонорар. Кстати, у «Грязного» похолодело в груди, а, может, и пониже. Завершающая фаза афёры несколько затягивалась, а это грозило неприятными последствиями. Лео, пристально посмотрев в глаза Патрика, неожиданно спросил: «Док Патрик, ты человек набожный, верующий?» Тот явно не ожидал такой коллизии в разговоре, уж слишком стремительно стали развиваться события, машинально ответил: «Само собой, Лео.» Кальваджио облегчённо вздохнул, как будто выяснил самое главное о Патрике: «Вот и славно! Поэтому, я сразу хочу тебя предупредить, как человека, который радеет за ближнего, что если ты не вернёшься через два часа, то нам придётся твоего дружка, этого славного парня Гарри порезать на куски и отправить в разные стороны нашей великой страны.» У Гарри потихоньку стали отниматься ноги, голова стала горячей, горячей. Сейчас пар из ушей повалит. Он хотел что- то возмущённо крикнуть, но вместо этого просто пискнул как маленький мышонок: «Мистер Кальваджио…» Гарри хотел чистосердечно признаться, что ни на йоту, никогда не верил Патрику, который втянул его в это грязное дельце, что просто исполнял его мелкие поручения, что у него на Аляске есть сестра и престарелая мать или брат и тяжелобольной отец с глухим дедушкой, и слепой бабушкой. Патрик, увидев всё это в вытаращенных глазах Гарри, да ещё когда в мокрую картину физиономии «Грязного» добавились слезливые штришки: тягучие слюни с соплями, кривой дрожащий рот, где виднелись догорающими остовами благополучно догнивающие зубы, сразу всё понял: надо спасать положение. Подельник сопрел, час истины настал: либо пан, либо пропал. Он решительно взял дело в свои руки. «Вот что я хочу сказать, мистер Кальваджио,» — вдруг официально обратился к Лео, — «Я вас прекрасно понял. Беспокоиться не стоит ни вам, ни Гарри.» Патрик произнёс имя «Грязного» с нажимом, намекая партнёру, что, мол, не паникуй, всё под контролем. Лео, как бы извиняясь за несколько грубое продолжение разговора, тепло и сердечно сказал: «Док Патрик, мы деловые люди, ты должен это понять и принять, как «отче наш». Вернёшься с товаром и мы заплатим за билет, а если дельце выйдет стоящим, то и тебя пристроим на вечные времена.» Что он имел в виду — не понятно. Назначит Патрика вице- королём Вест- Индии что ли? А Гарри? Придворным шутом, разве что. Пришёл час практических занятий, надо было доказать этим искушённым во всех отношениях, а особливо, в мошеннических делах, людям, что Патрик и Гарри предлагают невероятное дело, а не пустышку.
14. Патрик попросил Гарри подойти к нему, надо было объяснить ему на какие кнопки надо нажимать. Тот на полусогнутых ватных ногах, кое- как преодолел три метра по скрипящему полу. Это были самые длинные метры в его очень коротенькой, как он теперь ясно понимал, жизни. Было жалко себя до слёз. Хорошо чернокнижнику: растворится в прошлом, а его тут порубят на мелкие кусочки и рассуют по посылкам. «Господи!! Больше никогда в жизни, клянусь слепой бабушкой и глухим дедушкой, никогда, запомните все святые угодники, «Грязный» Гарри не влезет в такую нелепую авантюру, зуб даю, » — словно пуля эта тирада- мольба просвистела в голове испуганного мошенника. Он как и все люди предполагал, но располагал- то бог. Вообще- то, не о боге здесь речь вести, скорее всего о сатане и его присных. Наконец, он доковылял до Патрика. Патрик внимательно поглядел на Гарри и, положив свою руку на его плечо, тихо, но твёрдо прошептал: «Гарри, соберись и не раскисай. Всё идёт путём, не дрейфь.» То что Патрик вдруг заговорил как его собратья по преступному миру, почему- то сразу успокоило Гарри. «Ясненько,» — прошелестело в его голове, — «Пацан- то своё дело, похоже, знает. Иначе, валялся бы в ногах у громил, моля о пощаде.» Патрик, как будто услышав его, спокойно продолжал инструктировать Гарри. Он показал ему кнопки, на которые Гарри должен будет нажать, когда Патрик будет внутри куба. Он объяснил, если Гарри перепутает очерёдность нажатия, то Патрика поминай как звали, а самого «Грязного» расчленят. При слове «расчленят» у Гарри чуть не случился приступ диареи. «Грязный» послушно кивал головой как фарфоровый китайский божок. Дело оказалось не таким сложным. Патрик настроил панель временного портала и, повернувшись к Лео, произнёс прощальную речь: «Уважаемый Лео, мне было очень приятно с вами познакомиться. В моём доме, к сожалению, нет ни крошки съестного, ни выпивки. Так что, пока я буду, некоторым образом, в отъезде, вам следует побеспокоиться о хлебе насущном и приказать кому- нибудь сбегать за пивом и сандвичами. Оставляю с вами Гарри, как залог нашей дружбы и сотрудничества.» Со стороны могло показаться, что парень напоследок ёрничает и издевается над остающимися гангстерами, но это со стороны, которая понимает что- либо в юморе висельников, значит. Он торжественно нажал на какую- то кнопку на панели управления и, к удивлению окружающих, в кубе появился вход. Вернее, он не появился, а раздвинулись створки, которые так плотно примыкали к друг другу, что невооружённым глазом невозможно было их найти. Чудо- машина, короче. Будильник, как назвал её Метью, но с секретом. Внутри куб был абсолютно пуст, цвет — такой как и снаружи. Дизайном зрителей изобретатель не баловал, но главное в машине времени составляла суть, а остальное не имело никакого значения. Патрик, войдя внутрь куба, повернулся к остающимся лицом и приветливо улыбнулся: «Встретимся через два часа, друзья мои,» — и скомандовал, обращаясь к Гарри, — «Нажимай, партнёр!» Он и нажал. Створки сошлись и проём исчез, как будто и не было. Послышалось тихое гудение, потом всё стихло. Время пошло. Кальваджио некоторое время тупо смотрел на куб, уставясь на то место, где были створки- двери, вдруг неожиданно сказал: «А ведь док прав, ребятишки. Рат, сбегай- ка за пивком и сандвичей — не забудь. Только учти, если как прошлый раз принесёшь с анчоусами, башку оторву,» — весело пообещал он. Потом он, хищно улыбнувшись, добавил: «И если кому хоть полслова вякнешь о том, что тут слышал, сам понимаешь, малыш, придётся тебя из шестизарядной машины времени отправить самое далёкое путешествие, но к праотцам. Усёк, крыс?!» Рата слегка передёрнуло от страха, но он собрался, выдавил подобие улыбки и невнятно забормотал в ответ: «Босс, да что мне в первый раз что ли? Вы ж меня как облупленного знаете!» Лео залился мурлыкающим смехом: «Мет, малыш, ну ты только представь себе Рата облупленным. Надо будет с кем- то попробовать такое проделать!» Он вдруг поглядел так ласково, ласково на «Грязного» Гарри. Тому опять стало как- то неуютно на душе.
Рат мелкой мышью вылетел за дверь, которая его проводила сварливым, визжащим скрипом. «Циклоп» подошёл к шефу, чтобы поговорить об услышанном и увиденном. Было похоже, что он болел за студента, что ясно было с самого начала: ностальгические флюиды детства. Он почтительно помолчал, видя с каким усердием босс докуривает кубинскую сигару, и тихо сказал: «Босс, а док Патрик дело говорит. Мы тут чуть концы не отдали пару- тройку раз, ладно дева Мария уберегла. Может, ломанёмся за халявой в прошлое. Ты да я, и крыса с собой прихватим. Будем жить кум королю, ты — император, я — король, Рат министром заделается каких- нибудь дел. Как кумекаешь, шеф?»
15. Лео поднял свои масляные слезящиеся глазки на Метью, внимательно посмотрел на него и также тихо ответил: «Мет, поверь, мне малыш тоже по сердцу пришелся, но бизнес есть бизнес, надо всё проверить на чужой шкуре. Я с тобой согласен, что пахнет жареным и пора рвать когти. Вопрос заключается в том: есть ли что- то в когтях? Поиздержались мы за последнее время, конкуренты замучали. Грызня! Я давно чую, что всё это добром не закончится. Если док не смухлевал и вернётся, то собираем манатки и вперёд. Поедешь в отель, привезёшь пять ящиков с гранатами, несколько автоматов, пару пулемётов. Да и патронов тысяч двадцать- тридцать. Я думаю пуганём местных, перетрём с их боссами на предмет: либо они под нас лягут, либо под надгробную плиту и завернём на себя всё бабло. Там по ходу посмотрим кого ставить, кого смещать. Вот это и будет для них самым чудодейственным лекарством, о котором говорил док. И последнее, никто не должен знать куда мы делись! Если пронюхают, переправятся к нам и снова- здорово, да ещё на всё готовенькое. Чуешь, Мет?» — пристально посмотрев «Циклопу» в глаза, жестко спросил Лео. Помолчал и, кровожадно ухмыльнувшись, добавил: «Жаль, нельзя за собой подчистить, некому на кнопки будет нажимать.» Метью понимающе кивнул: бизнес есть бизнес и ничего личного, это точно. Вернулся Рат, принеся с собой пару ящиков пива, сандвичи с сыром, колбасой. Все начали усиленно жевать, думая каждый о своём. Прошло почти два часа. куб не подавал признаков жизни. Хотя, какая жизнь могла быть у электрической машины? Никакой. А вот у Гарри, которого потихоньку начинало потряхивать, она, жизнь значит, была и всего одна- одинёшенька. И пожить- то он в своё удовольствие не пожил, и баб- то он не долюбил. Хотя ему такие стервы всё время попадались: напьются вместе, а просыпается один и без денег. Всего обшманают заразы до носков, оставят без единого пенни на опохмел. Как же он, опытный мошенник, битый, тёртый попался на эту сказочку про какое- то прошлое. Тут с настоящим- то полный отстой. Сейчас вот этот сырный кот нажрётся сандвичей, запьёт пивком и начнётся веселье. Как он зыркнул, когда сказал про то, что хорошо бы с кого- нибудь снять кожу. Как же без кожи, наверное, холодно и неуютно. Иные при форс- мажорных обстоятельствах становятся патологическими идиотами. «Господи, уже два часа прошло,» — забилось в голове у Гарри молоточком по вискам, — «Ну вот и смертушка моя сидит в кресле- качалке, дожёвывая сандвич. Сейчас допьёт остатки пива и…» В это время куб тихо загудел и створки распахнулись. Внутри стоял улыбающийся Патрик. Все замерли как истуканы. На мгновение показалось, что сам святой Патрик почтил вниманием банду воров и убийц. У Лео во рту повис не дожеванный сандвич, Рат в это время садился на стул, но от неожиданности сел мимо, да так и остался сидеть на полу. Только Метью вроде обрадовался, хотя и он испытал, по всей видимости, шок. У Гарри было ощущение, что он катается на американских горках целый день подряд. Ему вдруг захотелось выскочить во двор и проблеваться до самых пяток. Слишком уж рискованным выдался день и его мелкомошенническая психика начинала давать сбои. А Патрик сиял как новенький доллар. Он вышел из куба, тот закрылся. На Патрике была надета широкополая шляпа с пером, он был одет в рваный ношеный камзол и в руке держал сломанную шпагу. Под левым глазом лиловел, созревая, здоровенный синяк. Патрик был мокрым с головы до ног. Он тяжело дышал. Отдышавшись промолвил: «Попал под ливень в предместье Парижа.» Первым в себя пришёл Лео, вот что значит босс. Он, тоже сияя, но как новенький золотой флорин, радостно воскликнул: » Док Патрик! А мы заждались! А уж как беспокоились, место себе не находили, особенно твой дружок Гарри, все ногти сгрыз, хотя еды навалом.» Из «Сырной головы» просто потоком полилось масло вперемешку с патокой: «Садись, парень, рассказывай как съездил. Вижу ты попал в передрягу, прифонарел немного. Хо- хо- хо.» Было заметно, что Лео очень обрадовался возвращению Патрика. Конечно, когда ты всю сознательную жизнь веруешь в чудо и ждёшь его проявление хоть чём- нибудь, хоть малой весточки от господа бога, но с небес в ответ только свешивается огромный кукиш, то сюрприз весом в тонну — маслом по сердцу, да ещё работает как часы. Ну точняк — волшебный будильник. Патрик выпил пивка, чуть высокомерно оглядел окружающих и начал рассказывать о своих приключениях в прошлом: «Темновато было для этого времени суток, погода паршивая. Кругом кустарник да мелколесье. Времени в обрез, но на счастье по тропинке шёл, шатаясь, какой- то пьяный то ли солдат, то ли мушкетёр. Я, видит бог, уважаемый Лео, вежливо попросил его обменяться одеждой, но он, вдруг выпучив глаза, заорал: «Чур, меня! Чур, меня!»- и бросился на меня с кулаками, от страха забыв, что — при шпаге. Споткнулся о корягу, бедняга, головой мне — в глаз, сам на меня. Я его в испуге оттолкнул, тот, падая, ударился головой о булыжник и потерял сознание. Ну я снял с него шляпу, камзол, взял мелочь из кошелька, который висел на поясе,» — Патрик высыпал несколько медных монет на стол перед Лео, — «Вынул шпагу из ножен, но как вы заметили, она сломана. Вояка- то видать тот ещё! Время бежало как при ускоренном кадре, еле успел загрузиться в куб и вот я здесь.»
16. Патрик глубоко вздохнул, видно было, что его немного потряхивало от пережитого приключения, и допил пиво из бутылки. Лео как завороженный слушал студента. Улыбкой старого китайца вежливое недоверие разрезало его круглую масляную физиономию. Он пристально следил за тем как Патрик рассказывает о своих приключениях, стараясь поймать парня хоть на какой- нибудь фальшивой мелочи, но нет, всё сходилось, придраться не к чему: все условия задания были соблюдены. Он, также пристально глядя на Патрика, не поворачивая головы, сказал, обращаясь к «Циклопу»: «Мет, я просил тебя об одном одолжении, ну насчёт некого товара. Сделаешь?» Метью отреагировал мгновенно: «Уже привезли, босс.» Лео сладко потянулся и промурлыкал очень ласково: «Вот за что я люблю этого парня!» И он указал большим пальцем через плечо на Метью. Затем он, повернувшись к своим подчинённым, сказал более твёрдым, приказным тоном: «Рат, отправь парней обратно да скажи, что мы надолго уезжаем на отдых,» — и «Сыр» оскалился как акула во весь рот. Рат выскочил во двор, послышался рёв моторов, потом всё стихло. Рат вернулся в дом. Лео обратился к студенту: «Док Патрик, если что- то пойдёт не так, как мы сможем сделать ноги из прошлого?» Студент, пожав плечами, уверенно ответил: «Уважаемый Лео, машина времени будет вас ждать на месте высадки пять часов кряду, но один раз в месяц каждое первое число. Слишком много энергии потребуется, чтобы проделывать переход чаще, могут быть сбои во времени, а это, сами понимаете, чревато непредсказуемыми последствиями.» Кальваджио понимающе кивнул: «Конечно, док Патрик, понимаю. Теперь о насущном. Сколько стоит билет на будильниковый поезд?» Патрик, не задумываясь, ответил: «Пятьдесят тысяч.» Повисла гробовая тишина. У Гарри было предобморочное состояние: «Господи, что мелет этот мальчонка!! Да они и за меньшее нас — на куски! Да они нас…» Послышался ласковый говорок «Сырной головы: «Принято, получите» — и Лео распахнул халат, под которым все увидели денежный пояс, такой с кармашками набитыми зелёненькими баксами. У Гарри в голове стадо мамонтов разом затрубили: «Бабло!! Ду- ду- ду! Баблище!! Аааа!!» Пока Метью с Ратом таскали ящики с оружием, Кальваджио отсчитывал деньги. Странно, но было ровно пятьдесят тысяч долларов и ни пенсом больше. Лео «Сырная голова», нежно потрепав Патрика по плечу, заметил тому: «Мы с тобой, док Патрик, мыслим одними суммами и это очень приятно, поверь старому дельцу. Надеюсь, ты потратишь деньги с пользой для себя. Хочу попросить тебя об одном незначительном одолжении, «- он, томно улыбаясь и сузив глазки, прошептал тому прямо в ухо: «Не говори никому в городе про машину времени, я тебя умоляю. Я тут дал кое- кому кое- какие распоряжения насчёт тебя и Гарри. Ну ты сам понимаешь: если пойдёт про нас с ребятами вонючий звон по городу, то, ты уж не обессудь, Док Патрик, но кое- кто порежет вас с приятелем на куски. Надеюсь, ты меня правильно понял, друг мой?» Патрик и ухом не повёл: «Всё нормально, Лео, мы с напарником тоже уезжаем из этого благословенного города, » — и уточнил, — «Навсегда. Машине времени всё равно из какой точки света появляться в назначенном месте в прошлом.» Лео облегчённо вздохнул: «Вот и славненько, ребятишки! Обо всём и со всеми договорились. Пора и в путь.» Оружие в ящиках перетаскали в куб. Все трое гангстеров зашли вовнутрь, Лео Кальваджио дал прощальную отмашку. Патрик нажал на кнопки, створки сошлись, куб загудел, затрясся и затих. Гарри и Патрик уставились на стол, вернее, на кучу денег на нём. Гарри, шумно сглотнув слюну, с трудом просипел: «Как делить- то будем, док Патрик?» Он не заметил, что назвал его точно так же почтительно как гангстеры, которые только что отправились в прошлое. Патрик, глянув мельком на «Грязного» Гарри, спокойно ответил: «Очень просто, партнёр,» — и сгрёб всю сумму в сумку, которая неизвестно как появилась у него в руках. Потом не спеша выкрутил из одной пачки пятьдесят долларов и протянул Гарри, тот машинально взял. Похоже, день треволнений для «Грязного» не закончился. У него предательски задрожал подбородок, в голосе появились плаксивые нотки: «Патрик, братан,» — проникновенно обратился Гарри к студенту, — «И это — вся плата за мои старания?! За то, что меня тут чуть не порезали на куски, которые хотели отправить моей немой бабушке и одноногому слепому дедушке?! И это и есть поиметь мир, то есть меня: твоего лучшего, ближайшего друга и соратника?» Казалось ещё секунда и «Грязный» разрыдается горькими слезами, но, согласитесь, было от чего: пятьдесят кусков уплывали неведомо куда, оставив на прощание жалкий полтинник. Патрик, досадливо поморщился, но всё- таки снизошёл до объяснения ситуации, ибо дело было далеко от своего завершения: «Послушай, Гарри,» — твёрдо и уверенно сказал он, — «Мы ещё не закончили с этим городом, в котором осталось ох как много денег и они по праву принадлежат нам с тобой. Жалкие пятьдесят тысяч не сделают нас счастливыми до конца наших дней, нужны миллионы. Понимаешь? Миллионы! Так что не расслабляйся и за работу. Прежние инструкции остаются в силе.» Было заметно, Гарри стал постепенно понимать, что задумал Патрик. Перспектива была просто ошеломляющая! Он с возрастающим уважением посмотрел на Патрика и спросил: «А как же «Сырная голова»? Вернётся и башку нам отвернёт и скажет: так и было.» Прежде чем ответить, Патрик долгим изучающим взглядом ощупал суетливое лицо Гарри. У того почему- то похолодело так, как если бы на него смотрел сам Лео Кальваджио. Патрик же задал в свою очередь вопрос Гарри: «Ты знаешь, что такое аннигилятор, друг мой?» — по тупому молчанию было ясно: не знает, — «Это такая штука, которая разбирает предметы на молекулы и атомы, ну как ребёнок раскидывает надоевшие кубики. Понял?» — Патрик внимательно наблюдал за реакцией Гарри. А «Грязный» просто из детского любопытства поинтересовался: «А как же ты не разлетелся на кубики?» На что Патрик с усмешкой ответил: «Видишь ли, приятель, если есть створки на боку куба, то они могут быть и в его полу, а под ним, может быть, кто- то вырыл подвал. И будильник как настроишь: зазвонит или не зазвонит. Прикидываешь, Гарри?» Тот, шумно проглотив слюну, прикинул: что ему научные подробности без надобности и так голова пухнет, согласно кивнул головой. «О, кей!» — обрадованно воскликнул Патрик, не надо было въезжать в не очень приятные подробности разбора полётов. Гарри попрощался с Патриком и отправился пешком в клоповник. Прошло пять дней. Гарри сидел на кровати и курил сигареты по два доллара за пачку. Дни тянулись однообразно: утром по лавочкам и барыгам, днём и вечером в мотеле. От скуки Гарри стал рассматривать грязный потолок и прикидывать на кого похоже то или иное пятно. Неожиданно в коридоре раздались тяжёлые шаги нескольких человек. В дверь как будто ударило кувалдой, которая ещё и орала грубым голосом: «Грязный», открой дверь! Мы знаем, что ты здесь! Лучше открой по- хорошему, иначе пожалеешь!!» В голове мелькнуло: «Гости, милые гости…»

Автор готов к любой критике. Смелее!