Яркое солнце едва встало из-за горизонта. На голубом небе не было ни облачка — июльский день обещал быть жарким. Наслаждаясь свежестью утренней прохлады, я возился во дворе деревенской дачи с немецкой газонокосилкой, которая всё никак не заводилась. Из соседнего двора донёсся стук молотка. Я поднял голову. Сосед, высокий, сухощавый старик лет семидесяти, отбивал косу. «Тоже, наверное, косить собирается. Заострил косу и никаких тебе наворотов», — досадно подумал я, дёргая в очередной раз шнур газонокосилки.
— Здорово, Андрей, — сказал сосед, стоя у забора. – Не заводится?
— Здрасти, Иван Матвеич. Да вот, что-то не идёт, — с досадой ответил я. – Видимо, не суждено мне сегодня подстричь возле дома. А ты тоже косить?
— Да, милый. Пока роса, надо докосить луг.
— Может, помочь? – предложил я. – Вот только разберусь со своей косилкой, в чём закавыка.
— Больно много шума от твоей косы. Да и на долго ли её хватит за один покос? Чай, много бензина потребляет.
— Что да, то да, — кивнул я.
— А коли хочешь помочь, так я косу-то ещё найду. Вдвоём спорнее будет докосить, — задумчиво произнёс дед. – Идём.
— Не приходилось мне управляться с деревенской косой, — смутился я.
— Мудрёна ли наука? — возразил дед. – Сладишь быстро, чай, грамотный.
В сарае соседа незатейливый крестьянский инвентарь аккуратно был расставлен и развешан по местам. Я подошёл к косам, висевшим на жерди, почесал в затылке, какую взять.
— Бери, сынок, у которой ручка тебе по пупок, она в самый раз, — сказал дед.
Я усмехнулся и стал подбирать косу по росту.
Солнце постепенно пригревало, выпивая росу, когда мы стали на покос. Треть луга оставалась ещё не выкошенной. Вдвоём, действительно, работы было немного. Старик достал оселок, поточил пару минут лезвие моей косы, протянул мне.
— Ну, помогай бог, — перекрестился он и взмахнул косой.
Сухощавый дед оказался на удивление жилистый, жизненная сила ещё чувствовалась в нём. С каждым взмахом косы трава послушно ложилась ему под ноги. Я подождал, пока старик уйдёт немного вперед, и тоже крутанул косой. Та по касательной скользнула по траве, почти не срезав её. Второй, третий взмахи имели тот же успех. Я повернул лезвие косы немного вниз и снова взмахнул. Со всей силой оно вонзилось в землю, спружинив. Я досадно чертыхнулся про себя. Старик обернулся.
— Ну что, никак? – спросил он. – Ты пятку-то прижимай к земле, а нож держи параллельно.
— Чего? Какую пятку? – не понял я.
Дед постучал ботинком по насаженному концу древка:
— Вот эту.
Наблюдая, как Матвеич держал косу, я старался повторять за ним. Скоро дело наладилось, трава стала ровно ложиться под ноги, и я, наконец, перевёл дух.
Солнце стояло уже в зените. Спина была мокрая от пота, ужасно хотелось пить.
— Устали, работники? – послышался сзади женский голос.
Я обернулся. Баба Надя, жена соседа, стояла на краю луга, держа в руках тряпичную сумку.
— Отдохните малость, — продолжила она. – Попейте молочка.
Мы положили косы и направились к ней.
— Молоко, правда, вечернее, — добавила она, обращаясь больше ко мне. — Но тоже вкусное, с холодушкой.
Томимый жаждой, я только махнул рукой и жадно припал к кувшину. Молочная прохлада приятно освежила тело. Я закрыл глаза от удовольствия. Когда кувшин был почти пуст, что-то мягкое шлёпнуло мне в нос.
— Что это?! – с ужасом произнёс я.
На меня смотрели из кувшина два больших выпученных глаза.
— Я ж говорила, молоко с холодушкой, – сказала баба Надя.
Кувшин выпал у меня из рук. Недовольная холодушка зычно квакнула в кувшине, медленно выползла из него и нырнула в гущу травы.
— Ты не переживай, сынок, она хоть и не красавица, но тварь полезная, — сказал дед, вытащив за лапу из своего кувшина другую лягушку, и бросил её в траву.
Я невольно икнул.
— Ею можно и горло полечить, коли заболеешь, — продолжил дед.
— Это как? – я уже в свою очередь выпучил глаза.
— Как запершит у тебя в горле, налови себе несколько жаб. Возьми сначала одну и дыши на неё, пока не перестанет вырываться, тогда и отпусти. Если ускачет далеко — бери другую и тоже дыши на неё. И так до тех пор, пока последняя лягуха не в состоянии будет ускакать. Вот тогда и хватит. Не заметишь, как и горло пройдёт.
— Говорят, у французов она деликатес, — добавил старик, желая, видимо, немного развеселить меня.
За час мы одолели оставшуюся часть луга. Я остервенело махал косой, вспоминая два выпученных глаза. Матвеич окинул взглядом покос и довольный произнёс:
— Ну всё, шабаш. Пошли, сынок, пообедаем.
Вкуснейшие щи из русской печи, тушёная картошка с курицей, соленые, хрустящие огурчики и сто грамм заметно сгладили моё кислое настроение, история с молоком казалась теперь забавным анекдотом.
Покинув гостеприимный дом соседа, я решил освежить голову от хмеля и направился к речке. Поспешно раздевшись, я помчался к воде. Во все стороны от меня шарахнулись лягушки, недовольно квакнув.
— Холодушки, блин! – проворчал я, погружаясь с головой в воду.

Замечания и советы приветствуются. В меру.