Скрип. Мне бы стоило придать этому большее значение. Однако… отвлечение было бы весьма опрометчивым решением, рядом с посторонним. Сейчас необходимо отыскать источник шума. И я надеюсь, что это – сквозняк, и в то же время, каждый волосок на моём теле, говорит мне об обратном.

Я всматриваюсь во Тьму, и она отвечает мне взаимностью. Безрезультатно. Что бы ни хотелось увидеть… моим глазам нет веры…, но ощущение того, что за дверью кто-то есть – не покидает меня. И этот кто-то, знает о моём присутствии. Я буквально кожей ощущаю, чей-то маслянистый, тяжёлый, проникающий взгляд. Сердце стучит в висках, подражая барабанам «Там-там», (как в настольной игре, которую не стоило начинать). Ожидание неизвестного и воспалённое сознание, поочерёдно пытаются свести меня с ума… а гнетущая пытка тишиной, грозит перейти в крайнюю форму паранойи.

За хрустом клавиш, я с трудом различаю чьё-то прерывистое, приглушённое дыхание. Хриплое, почти срывающееся на свист – словно прострелянные легкие курильщика. С едва различимым бульканьем, как у старика с перерезанным горлом, что в предсмертной агонии, пытается сказать мне, самые важные, последние – в его жизни слова.

Мои зрачки расширяются, когда я слышу сдавленные хлопки, такие громкие в пристыженной тишине. Крылья? С мясистым чавканьем и чмоканьем что-то валится на пол. Так звучит бутерброд, упавший маслом вниз. Сотни бутербродов. Раз за разом, отлепляются и снова падают. Снова… и снова. Запах тухлых яиц, со сладковатым ароматом гнили и железа, мне ударяет в нос, что только подтверждает мои опасения. Перед тем как Тьма, захочет быть со мной откровенной, я уже знаю, кого увижу.

Отродье мира РЕ, Падальщик, Проводник. У этой твари много имён, но никто точно не знает – что они такое. Полагаю, сосед двумя этажами выше – приказал долго жить и его телом тут же воспользовался мой непрошеный посетитель. Мои попытки передать ускользающий образ Падальщика, ментально или через сон, не увенчались успехом. Мой художник, отказывается пленить на бумаге расплывающиеся образы. Каждый раз он отмахивался и рисовал других, менее опасных тварей. Почему-то образ отродья передается в человеческом обличии, в то же время я, могу видеть его истинное лицо.

Вначале были черви. Белые, жирные, аморфные, толщиной примерно с палец – «Бутерброды». Повсеместно покрытые водянистой, мерзкой, полупрозрачной слизью. Трупоеды…, будто парадирующие океан, волнами штурмовали зазор под дверью, что разделяла нас. Это продолжалось до тех пор, пока черви, не заполонили собой всё открытое пространство, между мнимой преградой и полом, а после, «навалившись», плавно толкнули её вперёд. Та легко поддалась нажиму, болезненно скрипнув петлями – открылась. В распахнутую дверь ввалилась густая и без того непроглядная Тьма, а вместе с ней, без разрешения зашёл омерзительный, ни с чем несравнимый – смрад разложения плоти. Человек за компьютером, ничего не заметил.

От напряжения скрипят кожаные ремни натянутых нервов. Все мои внутренности просто горят, будто змея из колючей проволоки заживо раздирает меня изнутри. Кожа покрылась испариной и крупными бусинами пота, хоть из-за озноба, я уже не ощущаю своих ног. Тело отказывается подчиняться, а вялотекущая шизофрения ожидания – убивает угасающую надежду на благополучный исход. Зубы выстукивают навязчивый, предсмертный, агонистический марш кастаньет, и просто невыносимо… хочется пить. В оглушительной тишине, звуки, словно выстрелы. Метаются эхом встревоженных птиц, дробятся на вездесущую мошкару, поражая рикошетом, всех тех, кто попал в зону поражения. Надломленный, скрипучий, отвратный смех – стал для меня полной неожиданностью. Так смеялся психопат с нарисованным лицом, кто любил рисовать улыбки с помощью ножа.

Тьма редко идёт на компромисс, но то, что она показала мне, оказалось более чем достаточно. Темнота, словно грязная кровь Земли, всколыхнулась, пошла волнами и на поверхность комнаты выплыло это. Большой, продолговатый отросток в половину лица, принятый мной за уродливый нос, оказался костяным наростом или клювом с маленькими, кривыми клыками по бокам. При РЕвращении он вышел через рот носителя, выбил больше половины зубов, оставив нижнюю челюсть болтаться на ниточке из плоти, как порванное ожерелье. Кожа скаталась в отвратительные складки слоёного пирога, из-за чего стала напоминать грязные лохмотья, закрывающие шею и глаза слепого прокаженного.

На голове шляпа с широкими полями и чёрный потрёпанный плащ, доходящий до пола, рисует давно забытый образ чужеродного существа, времён бубонной чумы. Кажется, я знаю, что скрывается под этим плащом. И это знание — пугает меня. Помимо червей, и привычке прятаться в тени, принятая мной за «жидкую Тьму» масса, на деле оказалась черным облаком из мух. Это облако, как и плащ старательно срывали уродливые подробности незавершённого процесса РЕвращения.

Мой костноликий визави, пришёл за тенью человека. На мой протест, о том, что, Падальщики могут забрать лишь мёртвое и что ему не место в этом мире. Отродье снова рассмеялся и указал мне на зеркало на дверце шкафчика. Оно почернело, словно вымазанное копотью, затем черная муть, стекла на пол и зеркало показало мне: моего художника. Он сидел в ванной. Голова упала на грудь, руки покоились на коленях, окрашивая красным воду, что льётся через край, затапливая соседей. Испачканный кровавыми разводами кафель и кран, свидетельствуют о том, что в последний момент — он передумал. Тщетно пытаясь остановить кровь, он из последних сил открывает кран, чтобы хоть соседи пришли ему на помощь. Я уже вижу этих идиотов, ломящихся в входную дверь, а после, того, как её выбили, с жизнью художника было покончено.

Я захлебываюсь в безмолвном крике беспомощных эмоций, как немые пытаются докричаться до глухих. Всему виной, кукольник и её жертва — украденная из этого мира. Девушка со стеклянными глазами — почему-то важна моему человеку, раз с её потерей, он пошёл на самоубийство. Страж в праве бороться за жизнь, проникнув в мир РЕ или отступить и не мешать. Страж — это я. И я принимаю бой. Падальщик предлагает два пути: лёгкий и сложный. Лёгкий — это всего лишь — умереть, а это временная потеря всех моих способностей и риск стать новой марионеткой Проводника. Сложный путь — это пройти в мир РЕ по угасающему следу памяти. В смерти отказано, я всегда играю на сложном, я выбираю жизнь.

Автор готов к любой критике. Смелее!