Почти не сплю в эту ночь, вздрагиваю от каждого шороха, поглядываю за окно. Не светает еще? Нет! Только три часа.

Подушка предательски комкается, мешает, ночнушка то задирается, то тянет, то перекручивается. Казалось бы, ложись в кровать перед важным днем и быстрее засыпай, чтобы часы сна сократили ожидание, но я никогда не могу уснуть накануне чего-то важного. Я заранее знала, что ночь будет такой, но все равно легла вовремя в надежде на маловероятное скорое засыпание.

Считаю овец, пытаюсь расслабиться, глубоко дышу, мечтаю, иногда погружаюсь в дремоту.
Наконец утро разбавляет привычную темноту. Теперь мне уже не кажется, что рассвет наступил. Он действительно наступил.
На часах 5:30.

В соседней комнате мама наскоро выключает задрожавший пронзительным звоном будильник. Я накрываюсь простыней с головой и зажмуриваюсь, думая, что это спасет меня от разоблачения. Маме и дела нет, спала ли я, но мне хочется скрыть свои ночные беспокойства.

Мама легонько трогает меня за плечо, что каждое утро означает одно и то же: пора вставать. Неожиданно бодрая для такого раннего часа, я вскакиваю, пытаясь сохранить внешнее спокойствие при внутреннем волнении, резво заправляю постель, взбиваю подушку, благодарю ее за труды и прощаюсь на девяносто дней лета.

Чайник свистит, радио поет, занавеска колышется, герань цветет, папа курит. На столе бутерброд с сыром, два вареных яйца, черный чай. Аппетита нет, но я знаю, что мама будет настаивать на завтраке перед долгой дорогой. Быстро съедаю предложенное, пока мама туго заплетает мне две косички. Перед отъездом мама всегда плетет очень туго, чтобы пару дней у меня была «приличная голова». Темно-синее, в мелкую незабудку платье висит наготове. Тонкого ситца, с воротничком наподобие матросского, оно выглажено без единой складочки. Мгновение — и я уже в нем. До колен натягиваю белые гольфы, чтобы не видно было ссадин и синяков, которые я успела посадить за недолгие дни тепла.

В коридоре какая-то суета. Мама дает последние указания папе, я беру перетянутые крест-накрест шпагатом книги — летнее чтение. На пороге стоят сандалии с прошлого года со слегка сбитыми носами и крепкими застежками. Я спешно обуваюсь, целую маму и вприпрыжку бегу вниз по ступенькам вон из подъезда.

Мы живем около вокзала. Каждый раз по пути на электричку я слушаю, как папа рассказывает о чудесном расположении нашей квартиры, потому что нам не надо трястись в душном автобусе, чтобы добраться до станции. Мы всегда можем пешком дойти до поезда. Ради долгожданной летней поездки на дачу к бабушке Тоне и дедушке Юре я готова трястись где угодно и сколько угодно, но я соглашаюсь с папой. Это уже ритуал. Я и правда ничего не понимаю в удачном расположении квартир, а мое одобрение в ответ на папины слова предопределено десятками таких разговоров, которые уже случались у папы со мной, бабушкой, мамой, соседями, коллегами — всеми, с кем нам когда-либо доводилось идти из нашей квартиры на вокзал.

На перроне толпится народ: бабушки с рюкзаками, дедушки с удочками, женщины с детьми, мужчины с женщинами и мы с папой. Некоторые нетерпеливо поглядывают на пути, будто поторапливая этим время. Папа тоже иногда через головы ожидающих смотрит в сторону, откуда должна появиться электричка.

Мне не надо выглядывать. У меня есть свои способы узнать, что поезд уже на подходе. Я прислоняюсь ухом к столбу на перроне, вслушиваюсь. По бездушному телу столба бегают звуки. Я слышу вдалеке плачь ребенка, громыхание чьей-то тачки со скрипучими колесами, голоса прохожих.

Вдруг за всем этим гомоном появляется еле уловимый гул, который стремительно нарастает, превращаясь в отчетливый перестук колес о рельсы. Буквально секунды — и звук усиливается, а потом уже не от столба, прорывая все шумовое пространство перрона, слышится предупреждающий свит гудка: «Ту-дуууу!» По лицам отъезжающих видно, что они еще продолжают что-то говорить, но теперь уже не свист, а характерный грохот проезжающего мимо поезда вперемешку с ветерком от мчащихся вагонов, заглушает все, наполняя станцию голосом прибывшей электрички.

Мы быстро заходим в вагон, выбираем места на теневой стороне: я сажусь у окошка, папа размещается рядом. Напротив меня усаживается бабушка в коралловых бусах, шляпе с широкими полями. Поезд делает несколько тяжелых вздохов, чуть дергается и потихоньку отправляется в Березовку.
Дождалась!

24.03.23

Замечания и советы приветствуются. В меру.