Лику замутило. Она затравленно посмотрела в сторону прихожей, надеясь, что произойдет чудо и кто-нибудь позвонит в дверь. Никто не звонил. Внезапно она обнаружила на своем колене волосатую руку, пробирающуюся под халатик. Девочка с силой вцепилась в нее, пытаясь отбросить в сторону ненавистную конечность и высвободиться. Завязалась молчаливая борьба, сопровождающаяся лишь сладострастным похрюкиванием насильника и отчаянными выдохами выбивающейся из сил Лики. Она уже перестала звать дядю: он миловался со своим любовником, совершенно не обращая внимания на то, в каком бедственном положении находится его племянница.
В какой-то из моментов, девочка ослабила хватку – она уже не могла сдерживать настойчивость раззадорившегося мужика. И вдруг… словно что-то взорвало ее внутренности: она почувствовала палец у себя между ног, вонзившийся в нее со всего размаха. Хрип раненой лани, удивление и боль вырвались из легких Лики – она кричала несколько долгих секунд. Лысый, не ожидавший такой реакции, ослабил хватку и жертве удалось вырваться. Девочка отскочила в угол кухни и забилась там, опустившись на пол. Она будто прикрывала свое горе руками и полами халата. Пол расцветился красными пятнами. С силой кусая губы и постоянно вздрагивая, Лика со страхом смотрела в сторону стола, боясь нового нападения. И оно не заставило себя ждать.
Поняв, что может делать с родственницей «гостеприимного», занятого лишь собой, хозяина, все, что захочет, «губошлеп» поднялся, опрокинул стопку водки, видимо, чтобы заглушить в себе последние тормозящие чувства и подошел к ребенку. Присев на корточки напротив девочки, он взял ее за подбородок. Лысый смотрел на нее, но не видел ни полных слез и отчаяния глаз, ни худеньких плеч, не находящих успокоения от постоянно срывающегося дыхания, ни дрожащих рук, все еще пытающихся сопротивляться. Затем он поднялся, схватил Лику за волосы и рывком потянул вверх. Сил кричать уже не было, да и что эта боль в сравнении со всем произошедшим за последние пятнадцать минут. Мужик потянул ее и рывком бросил на стол. Удерживая одной рукой спину, другой начал спускать трусики несчастной девочки. Очевидно, насильник получал удовлетворение еще и от того, что делал все это в присутствии своих приятелей.
Лика, прижатая к столу, всего в нескольких сантиметров от лица увидела нож. Пьяный мужик никак не мог расстегнуть молнию на джинсах. Решив, что объекту вожделения уже никуда не деться, он принялся помогать себе второй рукой. Насильник не успел понять, что же произошло, как почувствовал резкую боль и увидел хлынувшую из раны кровь. Схватившись за лицо, он заревел и затрясся, но, сквозь пальцы, на мгновение встретился взглядом с девочкой. Нет, то была уже не худая, запуганная школьница, не сбитая с толку происходящим племянница собутыльника. Если, еще несколько секунд назад такой уверенный в себе и разгоряченный предстоящим, насильник когда-нибудь в своей никчемной жизни представлял себе амазонок, то именно такой показалась ему Лика. Она смотрела на корчащееся от боли ничтожество горящими глазами победителя схватки, глазами героя, совершившего подвиг, одолев дикое животное. Выставив вперед руку с ножом, она начала приближаться к «губошлепу». Двое оставшихся участников действия бросились прочь из кухни, по дороге опрокидывая стулья. Андрей даже не оглянулся: он точно помнил, что тщательно заточил вчера этот нож и не сомневался в серьезности разыгравшейся трагедии.
Рана на лице лысого, катающегося по полу, была глубокой, и вид крови немного охладил воинственный пыл девочки. Не выпуская оружие из рук, она отвернулась и сделала шаг в сторону стола, но почувствовала, что цепкая рука потянула ее за лодыжку. Инстинктивно схватившись за стол, Лика смягчила падение. Перевернувшись на спину, она попыталась высвободить ногу, но раненый зверь тем и опасен, что терять ему нечего. Лысый начал подтягивать девочку к себе, уже не обращая внимания на рану. Он хотел только одного: добраться до горла ненавистного подростка. Лика изо всех сил отбивалась, однако мокрые, на этот раз от крови, губы приближались к ее лицу. Несколько минут положение не менялось, и даже казалось, что и у нападающего не осталось сил. В какой-то момент он просто уткнулся в пол. Но в следующее мгновение снова поднял голову. Один глаз лысого был залит кровью; второй же немигающе вперился в Лику, излучая ненависть и злость. Он так и остался открыт, когда лезвие вошло в сердце. То ли забыв о ноже, то ли в уверенности, что жертва не посмеет больше причинить ему вреда, насильник решил покончить с негодницей и, собравшись, прыгнул на нее. Нож, прижатый ручкой к полу, легко проткнул нападающего и тот умер сразу. Но Лика этого не знала: почувствовав обмякшее тело, она сбросила его с себя, встала на колени и начала наносить беспорядочные удары ножом…

***

- Бедняжка! Доктор, вы думаете она когда-нибудь придет в себя?
Посетитель — работник социальной службы — погладил девочку по голове и посмотрел на врача. Тот пожал плечами и задумчиво протянул:
- Медицина знает случаи, когда жертвы насилия впадают в прострацию на время, необходимое организму для восстановления. Мозг программирует тело на отключение, задавая определенные временные рамки. Когда период самоизоляции заканчивается, человек возвращается к более или менее нормальной жизни. С остальным он справляется уже сам. Иначе обстоит дело, когда жертва сама убивает нападающего. Эти случаи довольно редки, и нами плохо изучены. Случалось, что люди приходили в себя даже через несколько лет. Нет, — врач задумался и продолжил, — однозначного ответа не даст никто.
Мужчины посмотрели на сидящую на кровати девочку: милое личико в частых веснушках, прилежно зачесанные нянечкой волосы, красивые длинные пальцы, лежащие на коленях – будто обычная школьница, внимательно слушающая урок. И только ровный взгляд, устремленный прямо перед собой, да тонкие губы, постоянно раскрывающиеся, будто при чтении, говорили посторонним: «Меня здесь нет… Я далеко…»
Посетитель прислушался. Это и вправду были стихи:

Я живу, как кукушка в часах,
Не завидую птицам в лесах.
Заведут — и кукую.
Знаешь, долю такую
Лишь врагу
Пожелать я могу.