Наверное, каждый в детстве мечтал о чем-то тайном, сокровенном, далеком… Каждый порой чувствовал себя волшебником, феей, великим воином, но не все умеют признать, что эти мечты остались с нами.
Я всегда была изгоем своего рода. Меня не принимали нигде… Школа была для меня каторгой, на которой меня терзали одноклассники, дома — родители, на улице — соседние дети. Единственным местом, где я могла забыть о своих неудачах – был чердак. Огромное помещение прямо под крышей нашего дома, застланное соломой и заваленное старыми пыльными вещами.
Каждый раз, когда мне становилось плохо, я залазила туда, в свой маленький мир грез и фантазий с книгой в руках, и уносилась вдаль, от проблем и забот. Моя детская душа уносилась куда-то далеко в такие моменты. Порой мне казалось, что она покидала мое тело, и летела туда, где ей были рады, и от этого мне становилось так хорошо и спокойно.
Так продолжалось годами: слезы, чердак, книги, мечты, и снова слезы…Слезы от того, что мне приходилось возвращаться в реальность, которая отнимала у меня все, что я имела там, в моих мечтах. Я терялась в мире, полном лжи, грязи и жестокости. Каждый раз, проходя мимо чего-то отвратительного, я чувствовала жгучую боль в груди, будто на меня плескали кислоту. В такие тяжелые для меня времена я уходила на старинное городское кладбище, где думала, мечтала, разговаривала с тишиной. Там я была самой собой, странной, отрешенной ото всех.
Годы проходили однообразно: читала книги, пыталась убить себя, мечтала, плакала, плакала и снова плакала. Говорят, что одиночество не так уж и плохо, что и в нем есть плюсы…Они врут. Одиночество, это ужасно. Это как вспышка лампы, перед тем как она взрывается, страшно, ожидаешь чего-то ужасного… В душе пустота, тишина, как в пустыне, только песок и ветер, который продувает тебя насквозь, выдувая из твоего сердца последние песчинки надежды на понимание.
Я теряла себя в этой пустыне, чем старше я становилась, тем дальше я уходила вглубь, ища оазис понимания, но видела только миражи…и от них становилось еще больней…
Но, боль уходит когда-нибудь. Так и мое одиночество прошло. Он прогнал его, создав из моей пустыни райский сад. После того, как я встретила его, моя жизнь кардинально изменилась. Да и познакомились мы с ним достаточно странно, будто мы были старыми знакомыми, которые давно не видели друг друга…
Был дождь, крапал он попеременно с просветами солнца. Облака то отступали, то застилали небо. На моих глазах, подобно дождь, то наворачивались, то высыхали слезы. В этот день мне исполнялось шестнадцать, но об этом помнила только я. Родители как обычно были заняты делами, и, видимо не сочли важным поздравить меня. В очередной раз я стирала слезы с глаз, когда я посмотрела на руку, которой только что смахивала капли обид, обнаружила, что она черная от туши. Единственным счастьем в этот день было только то, что я проходила мимо зеркальной витрины, где и решила поправить макияж.
Когда я подошла к ней, на меня посмотрела среднего роста худощавая девушка, локоны на ее голове начали завиваться от попадающего на них дождя, глаза-миндалины, непонятного серо-зеленого цвета, достаточно крупный нос с горбинкой, и несуразные губы. Я ненавидела себя. Я смотрела на каждую свою черту и понимала, что я некрасива настолько, чтобы навсегда быть одной.
Отвлечься меня от гнусных мыслей мне помог стук по обратной стороне витрины, я вздрогнула, и, хотела уж было грязно выругаться на того, кто так напугал меня, если бы он сам ко мне не вышел сию же минуту.
- Так, сегодня мы с тобой пойдем…мы пойдем… – он оглядывался кругом, ища место нашего сегодняшнего пребывания. В его ухе блеснула круглая серьга, интрига начала нарастать. Комок в моем горле рос также неуклонно, как удивление. – Короче, берем сейчас пиво, и идем, в скейт-парк. Кстати, каталась хоть раз?
-Ты с чего взял, что я с тобой куда то пойду? – ну я же не могла вежливо разговаривать – Ты такой умный, ты за меня уже все решил! Да пошел ты!
Я чувствовала дикий нервоз, готова была удавить его, но…
- Блин, стой! Куда ты удираешь! Я уверен, что ты пойдешь! – он бежал за мной трусцой, я же шла уверенным шагом вперед в полном намерении скорей убежать.
-Так, давай так договоримся. Считай, что я твой ангел-спаситель. Вот сидел я в кафешке, уминал пиццу. Смотрю, стоит передо мной нечто в мешке с черным глазом, трет его, и ноет. Мне жалко тебя стало. Ты как котенок, который промок, он такой страшненький, и… — он не успел договорить, как я тут же подхватила его мысль.
- Ага, такой облезлый, с блохами и лишаем. Отлично, теперь я знаю как я выгляжу! Спасибо, Кэп! – я поднесла руку к голове, как бы отдавая честь, как военные.
- А теперь слушай сюда, руку давай! Идем, берем пива, идем на крышу вон той высотки, пьем, и ты рассказываешь, почему ты ноешь! – угроза в его голосе ясно читалась – И не думай, что я маньяк, это глупо. Я бы за то время, пока ты тут выпендриваешься, и орешь про блох на всю улиц себе бы уйму свидетелей набрал! Все, пошли.
Он потащил меня за руку, и только сейчас я полностью разглядела его. Медовые глаза, длинная челка, серьга в ухе, красивый, спортивный…Моя мечта, только вот я уродец.
Через час мы лежали на крыше высотки и болтали обо всем подряд. Через два, мы лежали в объятьях друг друга, а через пятнадцать минут мы уже были у него в квартире. Он кружил меня на руках, мы целовались и пили. Бесконечно много алкоголя. Нам было весело, мы смеялись как сумасшедшие.
Я никогда не забуду эту ночь. Луна светила в окно, огромная и желтая как сыр, ее желтый свет освещал его спину, в которую я вцепилась ногтями. Наши тела двигались в такт, мои стоны разносились по комнате, разбивая тишину вдребезги. Мне даже не было больно, с ним я не чувствовала боль, с ним мне было хорошо. Я плакала впервые от счастья, слезы градом текли, но я улыбалась. Впервые я не ночевала дома, впервые я забыло все и всех на свете. Вселенная состояла только из нас.
Утром я проснулась от звуков гремящей посуды и запаха кофе. Он шел ко мне с полотенцем на бедрах, и тут меня осенило.
- Слушай…Не ловко как-то…Тебя как зовут? – я чувствовала как краснею от корней волос, до пяток.
- Зови Алекс. Мне так нравится. Да а ты у нас?
- Фу, ненавижу имя свое!