- Анна, ну сколько можно тосковать и грустить в ожидании? – Мари де Шеврез называла королеву ее девичьим именем, что придавало их отношениям еще более дружеский характер. – Его Величество верно занят решением неотложных вопросов с кардиналом.
- Нет, он сегодня варит варенье, — произнесла Анна Австрийская. Она до сих пор не могла привыкнуть к странным увлечениям мужа. Ладно бы простолюдин какой-нибудь… Но венценосная особа, исполняющая обязанности садовника или повара, не может не вызывать хотя бы недоумения.
Алые губки королевы изобразили подобие улыбки. Злость на Людовика, совсем не уделяющего внимания молодой и страстной супруге, еще владела ей, но мысль о белом колпаке на голове мужа улучшила настроение. Поправив кружевной воротник и приладив на платье брошь точно между пышных грудей, Анна поднялась и подошла к зеркалу. С трудом уложенные утром волосы немного растрепались, со щек сошла пудра; королева наложила новый слой, ибо ненавидела свою светлую кожу. Макияж красиво оттенял ярко-голубые глаза, в которые так любил заглядывать Людовик в первые месяцы их супружеской жизни. После свадьбы он буквально сдувал пылинки с самой красивой принцессы Европы. Молодожен и сам был хорош собой: тонкое, чуть удлиненное лицо с полоской ухоженных усов, васильковые глаза со смешинкой и полные чувственные губы – разве мог такой мужчина не нравиться девушкам. Может только… мягкий подбородок казался чужим на лице короля. Когда же монарх садился к клавесину и пел написанные им куртуазные песни, сердце девушки таяло от счастья. Кажется, что и не было этого никогда. Молодая королева часто задумывалась о перемене, произошедшей с супругом с тех пор.
Поначалу время в Лувре пролетело для Анны незаметно. Сменив затянутый в тугой корсет чопорности и ханжества Мадрид на бесшабашный и мотовской Париж, она кинулась в омут увеселений и наслаждений, которых была лишена в Испании. Как давно это было…
Последний взгляд в зеркало в изумрудном наряде – венецианский подарок королеве-матери – сегодня оно благосклонно к молодой королеве. Она подошла к Мари, стоявшей у окна, и некоторое время подруги наблюдали за величественными водами Сены, рыночными тележками, усеявшими набережную, и казавшейся ненужной суетой парижан обычным столичным утром.
- Милая Мари, неужели я так постарела и подурнела со дня свадьбы? Может быть моя кожа сморщилась, лицо усеяно морщинами, а глаза поблекли? А может я стала толстой, как парижская прачка? Мои отношения с мужем ограничиваются лишь совместной трапезой и редкими прогулками. Он давно уже не приходит ко мне в спальню, а мне так одиноко в постели… – нижняя губа, и без того оттопыренная, как у многих испанских инфант, опустилась: королева была готова расплакаться.
- Ваше Величество, — расчувствовалась госпожа де Шеврез, – мне так жаль вас. Нельзя губить молодость преданностью одному человеку, будь он даже король. Тем более, что Людовик ищет уединения и предпочитает красавице-жене компанию Ришелье, лютни, кабачков и молодых соколь… — здесь Мари запнулась, увидев растерянность королевы, и поняла, что сказала лишнее. — Анна, вы красивая и эффектная женщина; любой мужчина будет рад принести такой даме всего себя. Сколько достойных кавалеров отдадут состояние… да, что там состояние – самую жизнь, лишь за мимолетный взгляд этих завораживающих глаз, за прикосновение к нежной и бархатистой коже, за возможность вдохнуть незабываемый запах, исходящий от волнующего тела…
Мари увлеклась, как это часто с ней бывало, когда приходило вдохновение. И если при первых словах подруги королева зарделась и потупила глаза, то в конце Анне Австрийской пришлось постучать веером по руке льстицы.
Вошла служанка и доложила о просьбе кардинала пожелать Ее Величеству доброго дня. Анна взглянула на подругу. Та просяще посмотрела на королеву.
- Передайте монсеньору, что я неважно себя чувствую и встречусь с ним позже.
С недавних пор Мари де Шеврез стала испытывать неприязнь к кардиналу. Умевшая разложить по местам свои чувства, она четко знала, почему так не любит Ришелье – из-за увлечения монсеньора королевой, которую Мари обожала и полного безразличия к ней самой. Расположение Анны госпожа де Шеврез не собиралась делить ни с кем. Каждый раз наблюдая за горящими глазами кардинала в присутствии Ее Величества, она испытывала жгучую ревность, поэтому никогда не упускала возможность поиздеваться и всячески унизить его преосвященство, оставаясь наедине с королевой.
Анна взглянула в синие миндалины глаз подруги и поняла: та замыслила что-то. Мари-Эме была немного старше королевы, но гораздо опытнее в вопросах дворцовой жизни. Недаром ее величали «королевой тайных интриг». Маленький рост госпожи де Шеврез с лихвой искупался восхитительным телом и природным шармом. Ее вкусу в одежде не было равных, а модная прическа всегда представляла в нужном свете неожиданную огненность волос.
- Пойдемте-ка к Гастону! – в нежный, теплый голос Мари добавилась насмешливость. – У меня мелькнула одна мыслишка. Неплохо, если брат короля будет с нами.
Женщины взялись за руки и громко смеясь выбежали из комнаты.

Продолжение следует