(Памяти героям отдавших свои жизни, для того, что бы мы смогли видеть чистое небо)

Время затягивает былые раны, присыпая их солью несбывшихся надежд. Миллионы лет человеческая раса не могла существовать без запаха крови и жестокости войны. Вот и сейчас на Богом забытом клочке изувеченного, едва дышащего крохотного мирка происходила кровавая вакханалия смерти, насыщенная бесчеловечными методами убийства и насилия.
Две похожих внешне, но абсолютно не совместимых в плане мирного сосуществования друг с другом расы отдавали свои никчёмные жизни, в ритуальном танце огня жертвоприношения. Растрачивая последние силы и проливая все соки энергии в измученную боями землю.
В этом всепоглощающем гвалте, словно выплёвывающих незримое количество смертельно жалящих ос, остервенело рыщущих в поисках плоти. Сотен клацающих звуков затворов, в нереальном звоне миллионов падающих опустелых и совершенно уже непригодных гильз. Умопомрачительных, душераздирающих криков с обеих сторон. Тонули выцветшие, начинающие увядать контуры, бывшие, когда величественными постройками канувшей в лета грандиозной цивилизации.
Воздух был в плену концентрированного высокооктанового ужаса, способного свести с ума, наверное, любого разумного существа. И в этой адской мелодии написанной дьяволом нот, отдалённо слышался тритон спонтанных иллюзий.
Среди этой омерзительной мясной вечеринки, лавируя между грохочущим пространством, то и дело взрывающимися обрывками огненных пожирателей спокойствия — взрывов, так и норовящих увлечь в свои жаркие объятия, словно спортсмен бежал человек, облачённый в современную броню экзоскелета.
Слышались завывания сервомоторов и сочленений его костюма, работающих на полную мощность. Усилители мышц выжимали максимальные показатели. Дыхательная система едва успевала подавать живительную влагу кислорода.
Раскинувшаяся картина напоминала придуманный, кем-то совершенно безумным и откровенно говоря, не входящий ни в какие рамки приличия матч американского футбола.
Боец бежал, как настоящий ресирвер получивший пас от квотербека из своей команды. В левой руке он сжимал рукоятку похожего на яйцевидный мяч со шнуровкой, только раза в три больше предмета с большим красным циферблатом, на котором неумолимо бежали цифры.
Перед ним взметнулись комья грязи, лизнув по телу языком пламени нарушителей спокойствия. Человек взлетел на добрые полтора метра, сделав неполное боковое сальто-мортале сильно ударившись о промозглую землю.
Удар был настолько мощным, что нагрудные пластины, принявшие большую часть энергии, вмялись внутрь, а лицевая прозрачная маска треснула, запустив внутрь пары ядовитой атмосферы.
Гигантские тиски сдавили горло. Легкие получили страшенный удар, потеряв последние доли кислорода. Последнее, что он увидел это склонившуюся над ним фигуру одного из союзников, который принял его пас. За его спиной раскрылись ракетные турбонагнетатели. Человек устремился на встречу заслонившего, казалось всё небо громадного вражеского, командного корабля.
После была ослепительная вспышка. Настолько яркая, будто свет резанул по глазам, а тьма с распростёртыми объятиями встретила не успевшего достичь вражеских ворот ресирвера. Глаза его застилала невыносимая свербящая боль, а пройдя последний болевой порок, обезумевшее от остачертелых поисков себя тело отключило воспалённое сознание…
Бегун проснулся от света, который слепил, не давая понять, саму сущность бытия. Свет манил, притягивал своей настойчивой иллюзией легкости, и голос… где-то в самой глубине мыслей не давал покоя. Человек протянул руку, готовый вот-вот окунуться с головой в манящую пелену спокойствия и умиротворения.
Но…
Ему помешали. Вырвали из этой облепившей разум пелены умиротворенности. Резким рывком, вернув в мир реальности. Разлепив непослушные веки, увидел склонившихся над ним боевых товарищей, братишек которые вытащили его с поля боя.
Смерть дала ему еще один шанс, быть может, всего лишь один следующий день или на несколько часов больше, так, как это межрасовая война миров и невозможно предугадать, что произойдёт в следующий только, что наступивший миг.