Кирилл сидел в свежеотремонтированной ванной комнате, которая резала глаза ослепительной белизной девственного полярного снега. Он находился здесь уже полчаса и мама дважды стучалась, противным менторским голосом запрашивая, не помочь ли чем.
Чем? Если у него, к примеру — запор? Или он занят более интимной задачей самоудовлетворения, что ему всегда претило, даже мысль об этом непонятно-интимном действе? Кошмар!..
С тех пор как он, после определения, начал активно участвовать в жизни окружающих, появилось множество непонятных и, по этой причине, не понятых проблем: девушка Наталия постоянно пыталась направить его на путь истинный, объясняя, что нужно делать молодому человеку, чтобы добиться успеха в этой жизни.
Под успехом она понимала собственную роль около управляемого недоросля-мужчины с научным потенциалом, который под её чутким руководством делает головокружительную карьеру. Естественно, ему была уготована роль мантии на хрупких, но сильных плечиках королевы.
Мама была полностью согласна с теорией гениальности своего сына и блистательной карьеры. Мальчику нужно определиться в жизни: стать научным работником с претензией на академика, никак не меньше, но при нынешних возможностях коммуникации, то бишь, интернета, это всё можно было сделать не выходя из дома. Как это выглядело бы на практике никто не мог себе представить, но маму Кирилла это не волновало. Поэтому она была на ножах с девицей, выскочкой как она её величала.
Отдельный вопрос — друзья. Во-первых: пиво. Чтобы не отличаться, он его пил, но потом сильно тошнило и как, боже правый! А эти разговоры!.. О них и про них. Сначала кто с кем познакомился, да какой — он лихой жеребец, потом — подробности совокуплений, здесь его опять тошнило, наконец, скабрёзные истории, которые все называли анекдотами, опять же про коитус с непонятными, невнятными подробностями. Он не понимал: для продолжения рода не требуется так много об этом говорить, надо просто молча совокупиться и всё. Почему бы не поговорить палеоконтактах, о процедуре редукции струнных теорий, о вариантах компактификаций дополнительных измерений на многообразия Калаби — Яу и на орбифолды? Ну, может, не о простых, а о других более сложных вещах.
Кирилл не ожидал таких проблем. Ему казалось, что люди представляют собой послушных, легко поддающийся дрессировке гуманоидов-приматов. Мужчинам нужны большие игрушки: яхты, самолёты, дома, острова. Постоянное напоминание, что он — мужского пола, герой, кормилец, поилец (не путаем с подлецом) и воздевание рук — Да куда мы все без тебя, родной!
Женщинам — раз в неделю новая одежда, которая является эксклюзивной, блестящие после обработки камни, которые, в связи со всеобщей договорённостью, называли драгоценностями. Регулярное суггестивное вещание в уши имён маленьких животных с уменьшительно-ласкательными окончаниями-суффиксами или называть их неодушевлёнными предметами, что всегда его ставило в тупик: потому что с его точки зрения называть человека солнцем это — абсурд, вне рамок логики.
Мама громогласно прокричала, что она собралась в булочную. Кирилл безразлично кивнул, занятый своими грустными размышлизмами. Не купить ли ему сладкую булочку — спросила мама и он кивнул ещё раз. Хорошо, мой мальчик, мама купит тебе две булочки, только следующий раз надо не кивать , а говорить — «да», когда мама что-либо спрашивает. Мой мальчик понял? Он ответил чётко и запрограммировано — Да! Вот и умничка, дяде Феде — не открывай, мы с ним не дружим. Так? Да — ещё раз отрапортовал Кирилл.
Мама ревновала ко всем кто был знаком с её сыном и, если кто-либо добивался хоть малейшего внимания её умнички, то берегись: ненависть и месть будут всесокрушающими.
Хлопнула входная дверь. Тишина. Всё, с него хватит!! Неожиданно глаза остекленели, лицо обмякло, тело грузно опустилось на пол. Раздался звук, напоминающий треск разрывающейся бумаги, грудь молодого человека стала расползаться, открывая внутреннюю полость, из которой медленно стало стекать странная желеобразная субстанция. Из неё выпочковались щупальца, глаза на стебельках, как длинные рожки улитки. Казалось, существо-субстанция заурчало в каком-то непонятном удовлетворении.
Вдруг резко, подобно взрыву открылась дверь ванной комнаты, осколки-щепки разлетелись в разные стороны, а шпингалет, с силой ударившись о зеркало, благополучно его — вдребезги.
На пороге стоял дядя Федя. Он с белыми от ярости глазами тихо заурчал — Агент, немедленно вернитесь в тело!!! Если ещё раз подставите плавное течение операции под угрозу — дезавуирую. Вам ясно?!
Субстанция вздрогнула, заколыхалась всеми фибрами желеобразного тела и так же медленно, как и выползало, вошла в тело.
Жизнь постепенно вернулась к человеку по имени Кирилл. Он, смущённо покашливая, униженно попросил прощения у руководителя операции.
На что дядя Федя, как-то очень по-человечьему, видимо вжился за десятилетия работы в земных условиях, сказал — Смотри у меня, пацан, уши надеру, а уж по заднице — неделю на ногах простоишь! Понял? Кирилл кивнул. Дядя Фёдор досадливо заметил — Когда кто-то спрашивает надо не кивать, а говорить «да». Понял? Кирилл подозрительно посмотрел на дядю и тупо сказал — Да, командир! То-то — удовлетворённо хмыкнул главный.
Хлопнула входная дверь — мама. Она холодно поздоровалась с дядей Фёдором и сладким голосом пропела — А кто у нас заказывал сладкую булочку? Мамуля ему, сладенькому, купила сладенького, чтобы сладюсик сладко покушал.
Человек по имени Кирилл почувствовал приступ тошноты.