Может, было в самом деле.
Может, в уши мне напели
Гомера убогие.
Ох, уж мифология!.
Врали мне — так вру и я.
Вот история моя.

О земле трындеть не станем.
Речь пойдёт об океане.
Как свидетельствуют мифы
Жили там русалки, нимфы,
Нереиды и наяды
И другие всяки гады.
Где-то там, на самом дне
В океанской глубине
Было царствие одно.
Правил там царь Посейдно.
Он владыке Посейдону
Был немножечко знакомым.
Но общался налегке,
На коротком плавнике.
Знал, где надо полизать,
А где кротость показать.
Потому и уволок
Дна хороший уголок.
Посейдно был знаменит
Тем, что очень плодовит.
Ох, любил он это дело!
Так что – царство богатело.
И детей у Посейдна –
Сто сынов и дочь одна.
Вот наделал детворы!
Словно наметал икры.
Вот про их-то я сестру
Расскажу и не навру!
Посейдно, хоть притомился,
Всё же своего добился.
И стараясь, что есть сил,
Дочку всё-таки родил.
Долго имя ей искали,
Чтобы было не русалье,
Чтобы было не избито,
И назвали Афродитой.
Ну, а проще говоря,
Фрося, Фроська или Фря.
И пошла русалка в рост.
Отрастила себе хвост.
И шикарнейшие перси,
На которые диверсий
Не свершал лишь идиот.
Зато все — наоборот
Было ей уже семнадцать
Всё при ней. Есть за что взяться.
Забурлила в девке кровь,
В сердце хлынула любовь.
Ей теперь на всё «Апчхи!»,
Появились женихи.
Стала по морю шататься,
Не любить, а так… Играться.
Только скоро это дело
Афродите надоело.
Объявила она вдруг
Что порвёт порочный круг.
Что любовь, мол, не игра!
Да и замуж ей пора.
А потом отцу сказала,
Поразив его немало:
- Надоела мокрота.
И пойду не за кита,
Не дельфина и не хека,
А пойду за человека.
Уж на что был Посейдно
Сам гуляка – всё равно
Чуть водой не захлебнулся.
Глупо-глупо улыбнулся.
Даже стало его жалко.
- Афродита, ты ж русалка.
Ну, какие тебе люди?
Кто ж на дне с тобой жить будет.
Был когда-то Ихтиандр.
Но другим-то ведь скафандр
Будет нужен. Вот беда.
Без скафандра – никуда.
В него воздух надувают,
А двуспальным не бывает.
Так что с первой брачной ночью
Пролетаешь, между прочим.
Впрочем, как и со второй…
Так что думай головой.
Ладно, ты не хочешь хека,
Но зачем же человека!
Посмотри, совсем не плох
Многорукий осьминог.
Как обнимет – дрожь по коже…
- Папа, глянь на его рожу.
Мне подружка рассказала,
Как она с ним настрадалась.
Рук — то много, это так.
Но в любви он не мастак.
Он же свой важнейший орган
Отправлял на поиск оргий.
Сам лежал на самом дне
И не думал о жене.
Не губить же мне красу
На какую-то хамсу.
А на суше стану первой.
Может, даже королевой.
- Кто же спорит: ты красива!
Красота, конечно, сила,
Только есть один подвох
- У тебе же нету ног.
Не показывать же спину?.
Ты ж не можешь и раз двинуть
Ножкой, скажем, в бальном танце
Иль изящном реверансе.
А у них-то, у людей.
Танцы, балы каждый день.
Так что, дорогая Фря,
Всё задумала ты зря.
Афродита не смутилась,
В рассуждения пустилась.
- Мне двойной скафандр не нужен:
Я на суше буду с мужем.
Что касается хвоста,
То проблема тут проста.
Хвост разрежу пополам
Вот и ноги будут вам.
У людей есть трансвеститы,
А я стану трансхвоститом.
А хирурги поколдуют,
Всё, что надо сформируют.
Я добьюсь от операций
Нужных мне конфигураций.
А потом уж для эффекту,
При явленье белу свету.
Из родной морской геенны
Появлюсь из белой пены
Видит бедный Посейдно –
На уме у ней одно.
И не переубедить.
Значит, так тому и быть.
Ну, во все детали, братцы,
Я не стану и вдаваться.
Там хирурги всё решили.
И как надо перешили.
Поднаркозили, без боли
Как хотели отпороли.
По разметке раскроили
И всё заново пришили.
Уничтожили ей хвост.
О ногах отпал вопрос.
Ай да ножки! Обе – врозь!
Свет не видел таких Фрось.
А тем временем отец,
Измотавшийся в конец,
Над другой задачей бился.
Всё достал. Всего добился,
Было чтоб, как в самом деле,
На картине Боттичелли.
Чтоб из пены появилась
И в ракушке прокатилась.
Чтоб устроить переход,
Не попав под теплоход.
Тот, что будет делать пену.
Надо ж было мизансцену
Очень точно соблюсти,
Как по нотам провести.
Чтобы волны, чтоб всё в пене.
Чтобы Фроськино явленье
Создавало впечатленье.
Будто так оно и есть.
Чтоб без всякого волненья
В раковину могла влезть.
Наконец, настал тот час,
Что пустились волны в пляс.
Теплоход стал приближаться,
Афродита – наряжаться.
То есть всё с себя сняла,
И – в чём мама родила.
Подплыла под теплоход,
А он вдруг усилил ход.
Вот матросы-обормоты!
Винт прибавил обороты.
Просчитался Посейдно:
Слишком близко было дно.
Всё, что там, на дне сопрело,
Закрутилось, завертелось.
Палки, брёвна-топляки,
Из впадающей реки.
Тут и наша героиня
Вся в мазуте, в грязи, глине.
На поверхности
кружилась,
За ракушку уцепилась.
Еле-еле заползла,
В край вцепилась и легла.
Тут, на зло, волна вернулась,
Раковина перевернулась,
Фроська задницей сверкнула,
И опять в волну нырнула.
Накупалась, как в лохани,
Наглоталась всякой дряни.
Благо, теплоход уплыл.
А то б на фиг утопил.
Сине море снова блещет,
Тихо-тихо волны плещут.
Тут же к радости пиита,
В раковину-корыто,
Залезает Афродита
Водорослями увита,
Руки, ноги, нос, ланиты -
Всё покрыли паразиты.
И сама без сил, разбита.
По лицу стекает грязь.
Типа в пене родилась…
Где былая красота!
Афродита, да не та
А сидела бы в пучине,
Не мечтала о мужчине,
Так жила б, не дуя в ус,
Не случился бы конфуз.
Но пока там суть да дело,
Фрося в раковине села.
И, жалея лишь о том,
Что с эффектом был облом,
Потихоньку — хлюп да хлюп-
Не перетруждая пуп,
Гордостью пренебрегла,
Прямо к суше погребла.
Хоть ракушка и не яхта,
Лучше, чем в воде барахтать.
Ведь напялить если ласты,
Что на бал рядиться в лапти.
Рядом – папа Посейдно,
Всё бурчит себе одно:
«Ну, какое ж я – бревно».
- Папа, значит, суждено
Появиться мне попроще.
И теперь пойдём на ощупь.
Где-нибудь людей найдём…
Глянь на берег. Что на нём?
- Ой, и правда, Фрося! Люди!
Ты прикрой пока что груди
Красотой своих волос.
Поднимайся во весь рост…
А на бреге в это время,
Касками прикрывши темя,.
Люди собственной персоной.
Только цвет пёстро-зелёный.
Они здесь, на берегу,
Честь Отчизны берегут.
Мужики, как на подбор…
У десантников был сбор.
Подплывает наша «яхта»,
Стали с берега бабахать.
Рад отец – всё по уму!!!
Пусть не в пене, так в дыму.
Афродиту в спину тычет:
- Их тут, почитай, что тыща.
От добра добра не ищут.
Для твоих фантазий пища.
Наконец, пришвартовались.
Мужики заволновались.
Красоту её узрев.
И, мгновенно пропотев,
Тут же вышел командир,
Чуть одёрнув свой мундир,
Стал подыскивать слова –
Аж намокла голова.
- И какого… Э… Простите,
Клёпа вы от нас хотите?
И какого… Твою мать!
С голой… Это… Как сказать.
В общем, тута вам не здесь
И на берег не хрен лезть.
После этой яркой речи
Посейдно добросердечье
У оратора отметил,
Поблагодарил за встречу.
Объяснил не без труда:
Кто, откуда и куда.
Командир наморщил лоб
Поумней казаться чтоб.
- Что скажу я вам, друзья.
Прибыли сюда не зря.
Тыща три богатыря
Перед вами стали в ряд
И у всех глаза горят.
Мало, привезём вам новых.
Мы всегда к тому готовы,
Чтобы удовлетворить
Вашу просьбу. Говорите!
От такой любезной встречи
Потерял отец дар речи.
- Нам бы…Это… Если б … Кабы…
Буду краток: — Мужика бы!
И толкает дочку в бок:
- Наконец, пришел твой срок.
Предстоит тяжелый труд:
Выбирай, кто сердцу люб.
Афродита посмотрела,
Аж под мышкой засвербело.
И на папу оглянувшись,
Сладострастно улыбнувшись –
Вот они, во всей красе -
Фрося выдохнула: ВСЕ!!!
Духом командир воспрянул,
Аж от радости подпрянул.
- Так надеяться я вправе,
Сможешь ты моей ораве
Дикий юный аппетит,
Словно тигра, укротить.
- Ой, да что там говорить,-
Фрося густо покраснела, -
Поскорей бы уж за дело.
И воскликнул командир,
Снова дёрнув свой мундир,
Туже затянув ремень:
- Объявляю рыбный день!!!
Значит, Фрося, ты – шеф — повар.
И любое твоё слово –
Всем — закон. Скажи папаше
Пусть на нас чуток попашет.
Чует Фрося, что попалась,
Слово вставить попыталась:
- Вы сказали про ребят,
Что глаза у них горят.
- Да, конечно же, горят.
Тыща три моих ребят,
Извините – жрать хотят.
…- Ну, так вот. Пусть Посейдно
Опускается на дно.
И наловит рыбы, крабов.
В общем всё, чего нам надо.
Черепахи и лангусты,
Тонны две морской капусты.
Что там есть еще на дне?
Он же царь – ему видней.
Не дослушав этот план,
Фря рванула в океан.

Для таких вот ушлых краль
В сказке этой есть мораль.
Чтобы не раскаиваться,
Лучше не раздваиваться

март 2009