Во глубине густых садов
Средь пышных улиц и домов
Фонтан плескался, словно кит,
Он низвергаться и бурлить
Был обречен тысячу лет.
Но сказка не об этом, нет.
Принцесса часто в том саду
Сидела на свою беду.
Читала мудрецов труды,
Смотрела в дальние пруды,
Блестевшие сквозь деревца.
А в это время у крыльца
Стоял король и думал он
О том, кто вдруг захватит трон.
Неряшлив был он, стар и сед,
Порой читал различный бред,
Любил ночами вспоминать
Былые времена, вздыхать,
Мечтать о возвращеньи их,
Когда сидел средь скучных нив.
Но никому не говорил
Своих мечтаний, скрытен был.
И вот однажды подошел,
Он к дочке, но слов не нашел,
Стоял и думал, как сказать,
Что замуж нужно отдавать
Единственную свою дочь.
Принцесса побежала прочь,
Как будто знала, что хотел
Ее отец, и тот удел
Ей так не нравился. Она,
К слову сказать, была стройна,
Бледна, красива, будто лань,
И постоянна, словно дань
С дальних селений.
Наш король, не слушав пений
Птиц лесных, сначала ждал
Он целый час, потом вздыхал.
Он волновался, стирал пот,
Успокоительный компот
Пил – все без толку. Дочки нет.
Исчезла! Потерял мир цвет
Для короля. Отправил он
Шпионов, сыщиков. Барон
Сперва смеялся над ним, но
Скоро принцессы найдено
Было изумрудное кольцо.
Король, сбежавши на крыльцо,
Был уж готов увидеть дочь.
Но ее нет. Спускалась ночь,
И ветер тихо шелестел,
И небосвод уже темнел.
И было все темней, темней,
И стало королю страшней.
Ведь в королевстве много их:
Разбойников и людей злых.
И львы, и хищники, гудя,
Столпились вмиг вкруг короля.
Они повсюду уж – везде!
Сверкали, подобно звезде,
И наступали все. То плод
Воображения. О, род
Людской, когда же ты
Безумные свои мечты
Не станешь больше воплощать
В реальность – сам себя пугать!
Король закрылся во дворце,
И думал о своем конце,
Дрожал, забившись он под стол,
Боялся, чуть заслышав звон
Иль шорох. Вспоминая дочь,
Плакал, не в силах превозмочь
Всю боль, страдание и страх.
И все он видел ее прах,
Все ужасы он рисовал,
Боялся сам, других пугал.
Принцесса же в тот поздний час
В саду стояла. Чей-то глаз
Пристально на нее смотрел.
Принцесса всех печальных дел
Не знала, плакала она,
Сокрывшись от других, полна
И горечи, и слез, тоски –
Разбито сердце на куски.
Она взвывала небесам:
«О, не ходить мне по лесам,
Не читать книг, не рассуждать;
Отец меня хочет отдать.
Куда? В далекую страну.
Нестись я буду по ветру
На корабле. Мечтала я
Увидеть белый свет – но зря!
Что страны, приключенья мне,
Когда я не вернусь к стране,
В которой родилась!»
И так, крича, принцесса извелась,
А вскоре увидала там,
Того, кто на нее смотрел. Всех дам
Превосходя, она молчала,
Лишь побледнела, только не дышала.
Сказала она тихо: «Ах, барон!».
Из клумбы выскользнул уж он.
«Принцесса, слышал вашу речь.
О, как темно, что ж нет здесь свеч!
Так вот, я сделку предложу…».
«О боже мой! Я вся дрожу!», –
Так мыслила бедная дочь.
«Я вам могу, могу помочь!».
Принцесса голову склонив,
Дрожала, сразу возомнив
Все ужасы, богов моля.
Недаром дочка короля!
«Не покоряйтесь вы молве –
Сыграем свадьбу в сентябре.
В обмен на это дам я вам
Свободу полную: хоть там,
В лесах, бродите вы,
Хоть здесь – мне нету в вас нужды.
Мечтайте, рассуждайте всласть.
Мне что – лишь деньги, только власть!».
«Какой позор, какой обман!» –
Она вскричала, и дурман
Ей вмиг глаза запеленал –
Барон, нахмурившись, ей дал
Слабейший яд и в этот миг
Барон вздохнул – принцесса спит.
И видит она море, свет,
Корабль – пережиток лет,
И тысячи безвестных лиц.
И с корабля выходит принц.
Но тут очнулась в темноте,
Среди крыс, ила и цепей,
И слез ее унять не смог
Ни хлеб, ни хлыст и ни сам Бог.
А в это время в стороне,
В далекой и чужой стране
Среди снегов, лесов и рек
Дворец, стоящий третий век,
Ввысь поднимался, к небесам.
В нем королева волосам
Своим прическу придавала,
Черное платье надевала,
Как траур – умер там король,
Убил его болотный тролль,
И вот спешат все люди мстить:
Водой ошпарить, опалить
Огнем, и нож в сердце воткнуть.
Как будто можно повернуть
Всем этим время наше вспять,
Но все ослеплены опять –
Так все рабы мы чувств своих!
Но ладно. Много было их,
Все ринулись в опасный край,
К трясине: то обратный рай.
Погибло много там людей,
Но не смогло унять страстей,
Бушующих в людских умах.
Но всюду зародился страх,
И много стали говорить,
Будто бы тролль смог погубить
Всех их, а, значит, он силен.
Огромен, толст, со всех сторон
Защищен эльфами. Раз так,
То тролль уже – опасный враг!
Король в нечестной схватке пал,
А королева все – на бал.
Стояла долго у окна,
Где в густом сумраке луна
Светила ярче, чем слеза.
Вдали морская бирюза
Сияла. Деревца, склонив
До снега ветви, как молив
Природы, божества, судьбы –
«Дай сил нам для этой борьбы!».
Все к королеве подходил
Один поэт, но не дарил
Ни слова, хмурился он лишь.
И многие кричали: «Ишь,
Считает себя умным, да?».
А королева, как всегда
Стояла молча у окна.
И приближалась пусть весна:
Всегда унылое лицо,
На ручке блеклое кольцо.
А между тем пришел барон:
Привез принцессу сюда он.
И не так просто, словно вдруг:
В сем королевстве его друг
Придворным королевы был,
Льстецом и хитрецом прослыл,
Как, впрочем, все. Но тот мудрец
Увидел как-то (наконец!)
Когда читал поэму он,
Что исчезает все барон
В какой-то мрачный тайный ход.
Он проследил за ним, и вот
Нашел принцессу на полу,
Бедняжка плакала в жару,
Лицо было снегов бледней,
И отощала с этих дней.
Немного смог бы наш поэт.
И он решил в горячке лет
Сказать все королеве, но,
К несчастью, он забыл одно:
Что королева не слушала уж
Никого, для правящих нужд,
Был коронован юноша, тот принц
Который меж малознакомых лиц
Снился принцессе: было б суждено
Два королевства вместе им в одно
Объединить, сыгравши торжество.
Но с этих пор уж многое прошло.
Поэт не стал к нему уж подходить,
А зря – не смог бы не освободить
Свою невесту молодой король.
Поэт решил же, что поможет тролль
Ему уж больше. Что ж, его вина.
Дождался он, когда придет весна,
Сел на коня и поскакал в ту даль,
Где клубы дыма сеяли печаль,
Где травы тайной вился аромат,
Отчего кажется, что ты уже богат,
И счастлив. Только тролля не нашел,
Округу всю объездил и вошел
В избушку темную, в думе за стол сел,
Но все молчал и ничего не ел.
И не заметил он – увы и ах! –
Что нет хозяев здесь. Но скоро страх
Его сковал, и вдруг он увидал
В темноте черной злобнейший оскал.
То тролль болотный в свой вернулся дом.
И тут увидел страшнейший погром.
Хоть и поэт не трогал ничего,
Не ел, но троллю только вид его
Не нравился. Он очень не любил
Людей, и сам ужасным был.
Рукой своей за горло он схватил
Несчастного и долго говорил:
«Ах, как ты смеешь в дом являться мне?!
Ах, как ты… да сварить тебя в огне!
Перерубить и съесть, если б не тощ
Ты был!» – и отпустил. Меж частых рощ
Бежал поэт, превозмогая боль.
А в это время жуткий, злобный тролль
Ворвался во дворец, прямо на бал.
О боже, как он всех там испугал!
Барон принцессе приносил еду,
Когда чудовище вдруг, на его беду,
Разбило с силой тайную стену.
Тогда барон увидел всю войну,
Что была в зале. И принцесса вмиг
Кричала так, что ни один уж крик
Ни львов, и ни слонов, и ни орлов
Сравниться с ней не смог, таков
Скандал всегда устроить все ж могла,
Только воспитанной и скромною была.
От оков принц освободил ее, и вот,
Остановился наш водоворот.
Стена упала, тролля прищемив,
И тут поэт вбежал, слезно молив
Свою судьбу, и вдруг увидел он
Весь этот зал: Несчастнейший барон,
Стражники, люди, королева, западня.
И сквозь стекло лилась вечерняя заря.
Но понял тут вдруг с ужасом поэт,
Что справедливости на свете нет, нет, нет!
Что сделал он, а слава пала ниц
Вся на кого! «О, недостойный принц!», –
И с этими словами вынул меч,
И покатилась голова у принца с плеч.
Но что переполох? Сбежал барон,
Пока бежали к королю со всех сторон.
Поэт безумно что-то говорил:
«О нет, о нет, я не хотел, я был…
О, что же я наделал, боже мой?
Когда же я найду теперь покой!
Взгляни только, принцесса, что же я…
О много, много времени, моя
Принцесса, я тебе носил еду
И воду. На свою беду!
Тебе все раны я ведь залечил.
Но кто же благодарность получил?
Возможно, что гордиться нечем мне,
Но ты… что говорю сейчас тебе?
Не слышишь ты, рыдаешь, был бы рад,
Чтобы хотя бы обратила взгляд
Ты на меня!». Но, тут глаза прикрыв,
Закончил он последний свой порыв
Своей несчастной и страждущей души
И умер. «Ах, нет, о, прошу я, задыши,
Пожалуйста, ты вновь, я виновата!
Пусть я – принцесса, молода, богата,
Но все неважно! Боже, ах, зачем,
Тогда, давно, я не обижена ничем
Пошла в сад плакать? Так всегда, о да,
Мы плачем в счастье, а когда придет беда,
Так понимаем мы ничтожность тех обид!
О, забери меня ты с ними, о, Аид!».
Но в скором времени уже она
Отправилась домой на корабле одна.
И счастлив был ее старик-отец,
Хоть не отправил дочь он под венец:
«О дочь моя, как я тебя люблю!
И как же я тебя благодарю!
Я много переделал с этих пор,
Хотя сперва в дворце был шум и ор.
Я рад, что ты нашлась! О да, о да!
Но ты несчастлива? Какая же беда
Твое лицо посмела омрачить?
Надеюсь все ж ее я излечить!».
«О, не излечат ее доктора,
Лишь время только, но все же всегда
Я буду помнить, ах! Вину свою.
Все забывается, я знаю и хвалю
За это жизнь, но, право… я боюсь
Своих поступков». «Боже, я дивлюсь,
Что говоришь ты, дочь, верно, устала ты».
И так, лелея мирные мечты,
Король пошел вперед, все теша свои грезы,
А за ним дочь, скрывая свои слезы.
И так вошли они в новый дворец.
На этом все, друзья, сказке конец.