Танцуй, если хочется плакать, включай погромче,
доставай ключи, закрывай на три вздоха дверь,
начиная ступать негромко, шатко по шагу… Впрочем
лучше покричи, помолчи, потанцуй, измерь

беглый пульс прямо в танце, в волне, в плену движенья.
Генератор ритма, бессилья, хрипа сегодня ты,
все что билось внутри живое извне теперь уже, и
чуть дышит, звучит на частотах завтрашней пустоты.

Эти танцы взахлёб, и без стопа. Давай, лавируй
между строк… Остынь, отдышись, отдохни, прими -
для кого-то ты запертый воздух подвала, сырость,
ты — грибок, полынь, тесный кокон, дырявый мир.

Жги, танцуй без транскрипций, искри, отбивай ступнями,
ешь свой стон, глотай, запивая слюной, пока
в окнах пусто, не смотри, я помню, как под глотками
внезапно, тайно, вдруг захочется табака,

глубоко, глубже легких, под кожей, что под рубашкой, -
в свежевырытой скважине, в узком свище души,
закури впервые, сегодня можно, танцуй с затяжкой.
Сделай паузу дыма, закашляйся, отдышись…

Выходи во двор, на мост, карниз; на большую сцену,
закрывай глаза, танцуй, выгибайся до крика вен,
щелкай пальцами, злись, будь смелой и откровенной,
сняты тормоза… Ты взлетаешь, и вот он…крен…

…И опять ты танцуешь, танцуешь, танцуешь, …пляшешь,
красной лентою ужиться, стелется коридор,
знаешь, Канны снова в этом году не наши,
постарели актеры, камеры, свихнувшийся режиссер…

Очень худо — валяйся в брейке, кричи: ”фотограф!”
Твое тело, — чуть скомканный, но все же негрязный лист.
Ты теперь сама себе, девочка, хореограф,
ты теперь сама себе, милая, альпинист…

Замечания и советы приветствуются. В меру.