Солнце на ночь спать бежало.
Рысь едва была слышна.
Мчал отряд. Травы мочало
Лезло в гривы, в стремена.
Злые вскрики горловые,
Тихий звон уздечных блях,
Тени всадников кривые,
Жухлый шорох ковыля
Плыли музыкой закатной,
Первобытной, степовой,
Неохватной, необъятной,
Вечной, дымной, кочевой.
В центре пленник безоружный
Был пристёгнут ко седлу,
Светлоокий взор не южный
Был под стать его челу.
Лошадей косматых ноги
Пробегали много вёрст,
Дни пылали, как ожоги,
Ночи стыли светом звёзд.
А душа его стенала
И горела, и звала,
И просила солнца жало
И луну, что так бела,
Умертвить обузу тела,
Тенью птицы вороной
Отнести назад в пределы
Края отчего, домой!
Чтобы видеть вновь берёзы,
Хлебный колос в пальцах мять,
Понимать, что шепчут лозы,
Окружая плёса гладь…
Коротка, студёна ночка,
Ранним утром — снова в путь.
Что же тянется отсрочка
Смерти лютой? Ноет грудь
И немеет поясница;
Отдохнувший жеребец
Али злая кобылица
Снова трутся о кострец.
Вновь ковыль плывёт бескрайний,
Укрывая след копыт,
Чтобы пленник тёмной тайной
Был схоронен и забыт…

Автор готов к любой критике. Смелее!