Он снял свои лыжи и поставил к печке,
Где с прошлой зимы еще сушились крылья,
И сказал: «Я пришел к тебе испортить вечер…
Ты уж извини, друг, тебя убили…
Ты, видимо, жил не совсем так, как люди,
С ума сходил от пьянства и дурил всю осень.
Да ладно, не печалься, с тебя не убудет,
Не очень-то жалей, брат, о том, что сбросил.

Ведь признайся: сейчас тебе много лучше.
Здесь не надо сердце терзать обидой:
Его теперь нет у тебя, так что сиди на туче –
Отсюда все, что хочешь, прекрасно видно.
Смотри: плачет женщина на твоей могиле.
А вспомни, как с ней жили последние годы!
Она тебя с ума сводила, а как убили –
Приходит каждый день в любую погоду.

На друзей своих, что называл корешами
И которым отдал бы с плеча рубашку,
Тоже посмотри, брат, это не помешает –
Как они все вьются за твоей Наташкой.
А она вся в черном второй месяц ходит…
Ей, наверноЕ, едино все – воля-неволя.
Раз тебя нету, сама себя с ума сводит –
Такая вот ее бабья доля…

А зима уже пришла и накрыла крыши.
Ей бы припорошить снегом кудри вдовам.
Что же поделать, друг, коль так все вышло –
Приобщайся к тучам и живи, как дома.
Может быть, когда-нибудь будет вьюга,
И тебе подпишут на час отлучку –
Навестишь ее внизу, а ваша ругань
Будет похоронена здесь, на тучах…»

Он снял свои лыжи и поставил к печке,
Где с прошлой зимы еще сушились крылья,
И сказал: «Я пришел к тебе испортить вечер…
Ты уж извини, друг, тебя убили…»