А в небе стая журавлей листает
Страницы перистых белёсых облаков.
Повисло солнце желтым караваем
Над дюжиной забытых островов.

И на каком- то Робинзоном Крузо
Осталась жить в глуши моя душа,
Которой всё обрыдло: город, стужа
И что в кармане- больше ни гроша.

Подушечками пальцев осторожно
Ощупываю вновь своё лицо.
Не узнаю я- это не возможно:
Узнать черты залитые свинцом.

На небе- день, а ночь всё снится, снится.
Я убегаю, вслед она течёт.
По колее судеб несётся колесница
И за минуту страха даришь год.

Не верил, не любил, в глаза боялся
Глядеть себе, там- стынущий укор.
Я, как сосуд тончайшего фаянса,
Лечу, свой зная смертный приговор.