Ему кто-то в спину кидает:
«Совсем у него нет души!»
А сами меж тем понимают,
Что картины его хороши.
Уж и не думают те, что калечат,
Когда говорят они о таком.
Причем друг другу противоречат
Суждения эти о нем.
Он грустный художник,
С грустной душой.
«С ним все хорошо ли?»
С ним все хорошо.

Его душа, как дорога,
Излюбленна солнцем,
Но истоптана грязью.
Он не с каменным сердцем,
Но с вечной тревогой
И пропадающей с миром связью.

Он угрюм, но вовсе не низок.
Он вреден, но добр. Пусть!
К природе он зато близок,
Но ощущает всемирную грусть.

И, в картины нырнув с головой,
Забывая в них про реальность,
Он мечтает о жизни другой,
Никакую не видя в ней странность.
В его картинах и дождь не всегда.
В них и ярко солнце сияет.
И не сгущается в них темнота.
И свобода не умирает.
Он и не думает о плохом.
Хоть лицо говорит и обратное.
Просто грусть заменила в нем
Все хорошее и отвратное.

Он мечтал путешествием жить,
И смотреть на закат целой вечностью.
И в чужом городе полюбить
Девушку с простой внешностью.
И потерять ее навсегда…
В шумной улице, среди толпы.
Но не забыть ее голоса, и глаза,
И оставленные в руках цветы.
И хотел он в горы попасть
И пройтись там под водопадом,
На лужайку в парке упасть,
Восхититься удивительным садом.
И другие посмотреть города,
И ощутить свежий ветер с моря,
И неизвестные открыть места,
И уничтожить пороки вскоре.

И все это он пережил,
Моделируя это в сознании.
Но он так себя утомил,
Что едва не терял сознание.
И в новый день, месяц иль год
Его теперь покидала сила.
Его тревожил дальнейший исход
И то, что уже с ним случилось.
И тогда в один значимый день
Его лицо воскресило улыбку.
И был рад он, что тень
Дала ему сделать ошибку.

Он смеялся, что жизнь так скучна,
Что все его избегают!
Он смеялся над тем, что всегда
Такой вид его всех пугает!

И он родился как будто вновь,
От души смеясь над собою.
В сердце стал пускать он любовь,
Сменилась грусть теплотою…
Он решил все мечты претворить.
Почему бы и нет? И что мешает?
Картинами это не пережить,
Если тело не ощущает…
Какая-то сила с небес
Опустилась к нему, а тот умирал.
И будто умер он, но воскрес…
Ведь он не плакал, а хохотал.