Скоро твой образ сотрётся из дневников памяти.
Забудутся губы
И нежный, томный взгляд.
Мы расходились,
Потопив к чертям свои корабли!
Обрезав нити кукловода, что играл в маскарад.
Здравствуй одиночество!
Ты тут?
Ссученный Гуимплен!
А в холодильнике хоть шаром покати.
Своей плоти кусок предлагаю взамен,
Только ты сделай вид,
Что собрался уйти…
Высокий,
Чуть ссутуленный – мой визави,
Рассовав наигранно нежность по карманам.
Ворошил воспалённой памяти
Угли
У сидящих кружком в голове тараканов.
Четыре стены –
Оформленье погано.
Засиженной мухой там расселась печаль.
Ковыряя ножом незажившие раны,
Так уж принято делать,
Наплевав на мораль.
Не уснуть под мерное тиканье часов,
Приглушённые звуки
Пузом давят виски.
Укоряя себя, что не запер засов,
Не заметил я тень распростёртой руки.
Задрожали надменно жестяные ресницы –
Козырьки на глазах
Моих окон в ночи.
Ветер тряс за окном не давая забыться,
Моё сердце по рёбрам, в заточении стучит.
Эта сухость во рту,
Что пустыни Сахары,
Изнуряющий жаждой однокомнатный зной.
В моём теле сегодня полыхают пожары,
А затушит огни лишь один алкоголь.
По глоточку,
По капле,
Проникает в нутро
И вроде бы немедленно убив мою скуку.
Одиночество сволочь!
Ложь – коварство его,
Незаметно в дверях пожимал мою руку.
Заходи, располагайся,
Ешь, да пей.
Только не пристраивай в кровать
Свои старые кости.
Впредь с входными дверьми
Я буду умней,
Не впуская кого ни попадя в гости.
Вот скотина!
В грязной обуви и в постель,
Улёгся,
Что даже показалось тесно.
За окном по-весеннему бесновалась метель,
Я заснул на удивление,
Очень просто и быстро…
Наутро одиночество покинул меня,
Я проснулся,
Братаясь с похмельем в обнимку.
Солнце бьёт по щекам тряпкой нового дня,
А костюм супермена мне сегодня впритирку.