Как-то раз, с пером лохматым,
Оттого, что уж стара,
К Ове, каркая хрипато,
В тень сосны на полдвора,
Прилетела издалече
В одиночку, без подруг,
Вороная тварь. Навстречу
Вышел Ова, слыша звук.
«Здравствуй! — вякнула ворона. -
Что-то я тебе скажу.
Как-то в ёлках у схорона
Моего весь день сижу.
Знают все, я нелюдима,
Разлетелась вся семья,
Нет подруг, необходимо
Быть покою там, где я.
Дровосек и тот… Ну, ладно.
Чую — кто-то тяжело,
Грузно машет, и нескладно
Рядом шлёпает крыло.
Пригляделась: незнакомка
С чёрно-синею спиной
Села близко. Я негромко
Говорю, что тон дурной -
Приземляться так без спроса,
На чужой позарясь лес.
Та как зыркнет, зло и косо,
На меня, ну — чистый бес!
Чуть под ёлку не свалилась,
Приложило так меня!
Эта птичка, что явилась
Нагло в гости среди дня,
Разразилась жутким смехом,
Не вороньим, а людским!
Я, не глядя где помеха,
Пёрла прочь. Такой другим
Я напасти не желаю,
Что сама пережила.
Слышишь, Ова, я смекаю…»
И присела, клюв свела.
Злобно глянув из-под брови,
Ова коротко взмахнул,
Гостья смолкла на полслове,
Будто кляп ей кто воткнул.
Злыдень молвит тут такое:
«Глянуть надо бы. И в грудь
Что-то колет, непростое,
Видно, дело. Надо в путь!»
Поискав когтистой лапой
Под брадою на груди
Тёмну ладанку с заплатой,
Буркнув гостье, мол, сиди!
Что-то высыпал в ладошку,
Брови ссупивши, шепнул.
Дым возник, сперва немножко,
Дале — смерчем завернул.
Колдуна накрыли клубы
Непроглядно и черно,
Завздыхали ели, дубы,
Стало на небе темно.
Вскоре кончилась морока,
Посветлело, отлегло,
Глядь — сидит, тараща око,
Чистя пёстрое крыло,
Круглоглазая неясыть
Точно там, где Ова был.
Доточить вороне лясы
Не дал птах, и в небо взмыл.
За неясытью ворона
Заспешила тяжело
Прочь из мрачного притона.
Тут и солнышко зашло…

*** *** *** ***
Ова с Каррою-вороной
Отыскали дальний лес,
Где уже по травам сонным
Светлячок лампады нес,
Где светлы ещё дорожки,
Убегая в темноту,
Где комар притих и мошки,
И спокойно вновь кроту,
Где еловые громады
И кусты, застыв, стоят
И дремотные услады
Заповедные хранят.
Долетев до леса края,
Наши птички, взяв наклон,
Приземлились, отдыхая,
На одну из сонных крон.
Ове Карра, задыхаясь
От полёта, говорит:
«Слушай, друг, ведь я стараюсь,
И крыло моё болит,
И глаза-то не совины -
Я не вижу тут ни зги! -
Саду я на сук осины
С краю, уж побереги
Нашу, Ова, с тобой дружбу,
Здесь я буду, надо коль,
Тут нести я буду службу,
В лес тащиться не неволь.»
Ова, резко что-то крикнув,
Злясь на Карру, дал добро,
Та же, сук когтями стиснув,
Замерла, ерша перо.
А неясыть вглубь скользнула,
Ночью видя, аки днём,
Мрак без звука полоснула
И, как тать, пропала в нём.

*** *** *** ***
У жены, у гончаровой
Срок приблизился родин.
Было тяжко всё и ново
В её сорок-то годин.
Но она, от счастья млея,
Точно ангел всё несла.
К нерождённому сильнее,
Всё сильней любовь росла.
Муж, отец и мастер славный,
Всё наладил, всё купил,
Жизни смысл имея главный,
На руках жену носил.
В общем, ждало всё прихода
Солнца маленького в дом,
Даже осенью природа
Урожайным хлебным ртом,
Как могла, им пособила.
А к концу уже весны
Чрево спелое сдавила
Колдовская боль спины.
Повитуха да соседка,
Да счастливейшая мать
Услыхали вскоре редкий,
Басовитый (как назвать?),
Но под стать, тут нет сомненья,
Весу да величине,
Первый выкрик появленья
Мальчугана, что во сне
Видел горку и старушку,
И повозку, и отца,
Как летел он на опушку,
Встретил птицу без лица,
А потом он видел маму,
Как сейчас вот, а отец
Прятал в подпол что-то, в яму.
Видел море и дворец,
Лес, скитанья, приключенья,
Необычные места.
Но уже неподчиненье
Опечатало уста,
Навалилось громом, светом,
Ярко, режуще пришло;
Что-то вкусное при этом
В рот уютно потекло.
Полетели и поплыли
Мамой полные деньки,
Руки тёплые любили,
Губы были так мягки.
Два молочных водопада
Негу сытую несли,
Было всё, как было надо,
Кудри весело росли.
Вскоре после появленья
Горисвета-малыша
Наш гончар со всем уменьем,
Со значеньем, не спеша
Жбан, старушкой сотворённый,
Взял нарочно, чтоб с вином
Сохранить. В определённый
День сынок его в одном
Единении с женою,
Богом данной, молодой,
Наконец, сосуд откроет,
Как с священною водой.
И рубин, живой и терпкий,
Побежит, погонит кровь,
А союз, духовно крепкий,
Будет вечен, как любовь!
Осмолил, закрыв, иначе
Будет уксус из винца,
А на крышке обозначил:
«Горисвету от отца».

(продолжение следует)

Автор готов к любой критике. Смелее!