Там вдалеке мелькает что-то,
Не различимое почти,
Идёт игрушечная рота,
Пылит, ей весело в пути.
Она от взоров скрыта степью
Холмистой, травной и живой,
Ковыль и дня великолепье
Не сочетаются с войной.
Вот показался над травою
Забавный лисий малахай,
Нырнул, довольный сам собою,
В седле раскосый Кумалай.
Вот десять острых пик разбойных
С пригорка в небо поползли,
Но пёстрый вид шеренг нестройных
Ещё забавны там, вдали.
Но что за гул там, за холмами,
Глухой, зловещий перезвон?
И что за пыль под облаками,
И жутковатый, странный стон?
Вот покатился с косогора
Степных наездников прибой,
Неся хрипящий шум разора
И свист нагаек над собой.
И вот совсем уж рядом, близко
Стрелой выносится отряд,
Как ураган, галопом, низко,
На лошадях косматых в ряд.
Трясётся, сея ужас, глухо
Копытом вспоротая степь;
И кажется, что слышит ухо,
Как молит свет земная крепь.
Она, ведь, знает: не водицей,
А кровью, потом и смолой
Её напоят, не зарницей -
Пожаров заревом, золой.
А холмы близ уже покрыла
Свирепых всадников волна,
И заслонила лик светила
Кипяще-пыльная стена.
Привольно-дикое, степное,
Без всякой жалости к врагу,
Дитя востока кочевое
Разит копьём на всём скаку.
Коль ты живой, то неизвестно,
Везёт иль нет тебе сейчас.
Просить пощады — неуместно,
Молить о смерти — в самый раз!
И вот тебя, твоя погибель,
Твой адский бог, верховный жрец
Багром железным, как на дыбе,
Вздымает вверх, и всё — конец!

Автор готов к любой критике. Смелее!