Сердце билось азартно, неправильно,
Наслаждаясь куражной истомой.
Боль, ударив атакою сабельной,
Уносила порой в невесомость.

Мнил себя за атланта всесильного,
День — бутылкой ямайского рома,
Жизнь предстала вдруг печью плавильною,
Обновленьем среды, новым домом.

Там, где космос новейшей религии
И мессии златая корона,
Привилегии солнечной лиги и…
Есть одна неприятность: всё в коме.

Ангел рода бело-халатного
Суетился любовно над телом.
Чувства он не дождётся обратного,
Тело хладное жить не хотело.

Мозг, душа ли пьянели свободою:
Наконец- то слетела обуза,
Что топила дождём, небосводами
Прижимала к земле мёртвым грузом.

На секунды пошёл счёт обратного
Хода жизни в нежизнь некромена,
Проходящего мимо «привратного»
В пункт высокого телообмена.

Но кусок механизма митрального,
Затаивший на кому обиду,
Провоцировал, мысли слал сальные:
Про вино, про интим и корриду.

Проклинаю убожество капельниц:
В содержимом — ни капельки рома!
Вновь звучит оглушающе кавер-блиц.
Чехарда! Эта жизнь мне знакома.

Сердце билось неровно, но правильно.
Жизнь цвела кровожадной бациллой.
Я грущу по пути эпохальному
В белый свет меж Харибдой и Сциллой.

Автор готов к любой критике. Смелее!