Смерть на смертный день, смущаясь, подарила
В ярких лепестках осколочный букет.
Я поплыл в стихии ветреного Грина,
Алый парус сжав в оторванной руке.

Разлетался взгляд во мгле в цветною крошкой,
Погремушка «жгла» в стеклянной голове.
Детство: пять — опять, всё это — понарошку:
Прятки, я сижу внутри опухших век.

Как хрустально ложка дзинькает в стакане,
В черепе в ответ железно пел набат.
Биеннале, бал кино в курортных Каннах -
Бархатом стелился чей- то мягкий бас.

Мясорубка… фарш… и кровь — хохочет эхо.
Хруст костедробильно дребезжит в ушах.
Отозвался кто- то сумасшедшим смехом,
Но ладонь прохладой шепчет тихо: «Ша…»

Проводник к Морфею — острая иголка,
Но сегодня — праздник: мне включили свет.
Ты от слёз почти похожа на монголку.
Вам с того — пришедший тёплый шлёт привет.

Автор готов к любой критике. Смелее!