Пудра осыпается чешуйками с лица,
скрученная нить зрачка — сквозь донышко бутыли;
тишина шуршит по полу тяжестью свинца,
амальгама в зеркале шипит: «Любимый, ты ли?..»

Скользкая воронка в пропасть, острые края,
небо под руками рвётся длинными кусками;
вспыхнуло мозаикой в калейдоскопе «я»
и кофейной гущей — в чашу трансцендентной Кали.

В марианской впадине лилово-тёмных глаз
пустота вальсирует судьбу в холодной толще;
приговор молчанием кладёт на горло длань,
побежал по венам яд, прихода мозг ждёт — торкнет.

Прятки — закрываем веки, не найдёт никто,
время распустило петлю, за ушком ласкало;
мама сыну бело-белый нарезает торт,
в тишине кривилась тень неласковым оскалом.

Автор готов к любой критике. Смелее!