Меня поцеловала Смерть.
Так, невзначай, оставила свой вкус
на тонких, как струна, губах.
И я был слаб от жажды. Смех
вслух вырывался. А крыло
вновь судорожно мне всучало строгий
взмах.

И я был слаб.
И я был глуп в своих сомненьях.

Одно решенье видел я:
когда сознание, упав с краев небес,
ласкалось болью ран телесных;
когда в агонии своей не сотрясалась,
а дрожала та земля,
(на ней возлег я, упиваясь смехом),
я видел путь среди телес —
он изуродован чужим страданьем —
но он единственный, как свет,
что после поцелуя
безысходно созерцаю.

И я был слеп.
Но я был слеп.

Автор готов к любой критике. Смелее!