Скрип хромовых сапог. Стук. Галифе,
ствол в кобуре, погоны, портупея.
За «ненадежный элемент» в графе, -
удар под дых, барак, собаки… Где я?

* * * * * * *

Родители один и два… хи-хи!
Век отмороженных, куда уж дальше.
Опять с нуля всё. Снова от сохи.
Он груб,
она нежна.
Но всё без фальши.
Мир тронулся с ума. Под протокол.
В год сенокосный, рыжего мышонка.
И признак новых «измов» как прикол:
зашитый рот,
прибитая мошонка.
Гляди в окно и вспоминай квадрат.
Не чёрный от Малевича –
больничный, стены белесой.
Умирал Кондрат,
который заразился, (был токсичный),
а доктор Борменталев парня спас
и вирус пандемийный уничтожил.
Тот вспомнив про заначку — кайф возможен -
бухнул как вышло.
В профиль
и в анфас.
Поймал кураж от селфи на краю
у пропасти во ржи,
в соплях
и рвоте.
А-ля фуршет в стареющем раю
под Вагнера – Валькирии в полёте.
Дарил рецепт на счастье и успех:
покрасить крылья кистью Сальвадора.
И тем снискал доверие у тех,
кто малевал фольклоры
вдоль забора.
Так январёво сыпал снегопад.
Скукожились синички за окошком.
Ау, страна!
Все бредят невпопад:
Собака, внучка, дед и мышка с кошкой.
Я вижу март и цельсия скачок.
Саврасова грачи целуют пашни.
А на Каурке Ваня дурачок
вершит объезд Кремля
и Спасской башни.
Впихни тревоги в голубой конверт
и отошли врагам по пневмопочте.
Как говорил какой-то интроверт:
боржоми пейте,
берегите почки!
Колонны тараканов держат путь
в освоенные секции буфета.
Презренные букашки!
Просто, жуть!
На полочке зас..али томик Фета.
Испуг от мутноглазых Акулин
заставил Мунка КРИКнуть:
То, не наши!!!…
Припомнилась одна из всех картин
и… ламентация,
и Чёрный Саша.
- — - — - — - — -
В часах настенных дверца мельтешит.
Куранты бьют!
Солирует кукушка.
На самоваре греется Петрушка.
Без колпака.
Колпак ещё не сшит…

Автор готов к любой критике. Смелее!