Хлопнул дверью.
Покинул обитель.
Вот стою я один на крыльце.
Высокий, покладистый, чёрный
Покровитель
Восседает на пне.

Без движения.
Нем, как покой.
Лишь дыхание было слышно.
Пахло баней
И ранней
Росой.
И душистою, зрелой вишней.

А в глазах его страх и вино.
Смотрит с чёрной,
Небесной силой.
И тихонечко так, заодно
Ногу на ногу он закинул.

Ухмыляется…Скалом волчьим
То в глаза мне, то в сердце косит
И тихонько, невнятно бормочет
Какой-то наивный стих!
Дурень он, что ли базарный?!
Шёл бы к себе да читал!
Или он хочет скандала?
Знать, «щас» получит скандал!

Сдвинуться мне б да поближе
К чучелу подойти,
Но я стою, как печка,
Обложенная кирпичом.
А покровитель дышит
До боли в своей груди.
Дышит не просто ветром,
Дышит холодным огнём.

«Мучайся! Мучайся!» — молвит.
«Глянь ты в мои глаза:
Серые, скудные, влажные,
Словно твоя душа!»

Ответить невмоготу.
Слово выбросить я стараюсь,
Но конопляным канатом
Привязан язык к валуну
И все оправданья матом -
Лишь шевеленье губ.

«Не беспокойся, милый!
Будешь ты дальше жить.
Мне ты не нужен сопливый»-
Тихо бормочет себе,
Пальцем, уткнувши в небо -
«Там, на моей земле!»

Все погасло.
Ночной простор
Давит тем же угаром томным.
Я один,
Как камень стою.
А на пне восседает ворона.