Я составила песню их трех нот.
В ней было что-то коварно-милое.
Просто сложив, из того, что есть,
Безумно её полюбила я.
Первая нота была дерзка,
Резка, сильна, горда,
При этом, безмерно свежая.
Вторая — строга, но легка,
Неровная и безбрежная.
Третья терпкая и печальная,
Громкая, но стройная,
Обжигающая, как солнца луч, знойная.
Первую я любила
За глаз голубую даль,
За гордость осанки царской,
За то, что ни шуток, ни слез не жаль,
За воспоминаний ранки,
За стройность модных одежд,
За локонов лед и волю
К исполнению смелых надежд,
За простую женскую долю,
За взрослость и строгость черт лица,
За разговоры до «без конца»,
За Силу и резкость случайных слов,
За то, как любит ценит кров,
За щелчок зажигалки ловкий,
За женские все уловки…
Вторая была хороша,
Как ангельская душа.
Я любила её мечты
За удушливость теплоты,
И каждый её день,
И даже её тень…
Люблю в ней стиля печать,
И перстень янтарный,
И смелость взглядом встречать
Взгляд мой печальный.
За лёгкий взмах шали
За то, как глаза сказали,
Безмолвно и тихо: «Жаль…»
За то, как смотрела в даль…
За мех на плечах
И быстроту шагов,
За мечты наивно-свободные от оков.
Третья любима тем,
Что не понята никем,
За быструю шумную речь,
За яркости, не перечесть…
За высшие во всем пределы,
Взгляд раскосый, ресницы-стрелы,
За родинку над губой,
За опыты над собой,
За искру от каблука,
За нового жениха,
За струи волос блестящих,
За тысячи звёзд искрящих
На загорелой коже…
И мысли людей, что, может,
Она с Марса сама.
И где б не была она,
Всегда уходила одна.
И песня из этих нот
Уже готова. Вот-вот
Заиграет душа
Арию девичьих слез,
Песню безумную роз!..