Всё позади. Суды и адвокаты,
Уже не будут больше обвинять,
Но в зоне отсидела до звонка ты,
И, в сущности, сидела за меня!
Я ждал тебя. Я ждал тебя, родная!
Все эти годы верность сохраня,
И сын наш очень быстро подрастает:
«Где моя мама?» — мучает меня.
Свиданки, передачи и посылки -
Теперь лишь просто лагерная пыль.
Приехал забирать тебя из ссылки,
Припарковал я свой автомобиль
Напротив зоны. Вышки, часовые,
На КПП сказали тупо ждать.
Жара. Июнь. Вдруг тучи грозовые
К баракам стали с тыла подступать.
Всё потемнело. Небо затянуло,
И налетел на землю ураган,
И всё в песке как будто утонуло,
Навис над зоной из песка туман,
Из пыли лагерной… В мою машину,
В открытые окошки и глаза,
Засыпал весь салон и всю кабину.
Вдруг грянул гром! О, Божьи образа!
…И на пороге строгой женской зоны,
В открывшихся воротах, у тюрьмы,
Когда-то преступившие законы,
Которые теперь отменены,
Возникли женщины! И хлынул ливень,
Смывая с лиц и слёзы, и песок,
По каждой новой лагерной морщине,
И падая дождём у наших ног!..
…Ты вышла, как Мадонна, из врат Ада,
В том платье, что в посылке высылал,
Как Дева Лотарингская, Д’Арк Жанна,
А летний ливень слёзы нам смывал!
Из Ада, но рождённая для Рая, -
Ты вынесла все мерзости тюрьмы,
Седая, постаревшая, святая!
На фоне туч и ливневой воды!
Я замер на мгновенье — как икона!
Картинка отпечаталась в мозгу -
Как я бежал когда-то за вагоном,
Тебя же уносящем в Колыму,
Бежал сейчас. Наверное, быстрее,
За мной по лужам поспевал сынок,
Я никогда не обнимал сильнее,
И на колени пал у твоих ног!
Так мы стояли под дождём у зоны,
Как памятник закрытым матерям,
Всем женщинам, безвинно осуждённым, -
Мать-зечка, сын и на коленях я…