Смотрю с высоты своих без пяти двадцати,
Ярких, горьких, похотливых,
На множество лиц лет двадцати пяти,
Изукрашенных, коротких, блудливых.
Страшно мне, страшно вперед идти:
По всей планете слышен набат.
Но не станут ЗППП у меня на пути!
Гарантия – внутренний мой целибат.
Не буду бабой – скороспелкой,
Кровь чернильною подпишусь под этим.
Не хочу расти среднестатистической девкой.
Победу целомудрия мы с книгой встретим.
Вот только как пробило без трех двадцать,
Гормон вдруг как заболит!
Но негоже мне зубами в ознобе клацать-
Учиться, учиться, как Ленин велит.
Читаю книги. Книги умные и книги разные…
Рабле в руках. И опять про это!
Будто страницы сифилисом измазанные.
Убила на это целое лето.
Французы… Надо русское хватать.
Да здравствует Толстой Николаевич Лев!
Сажусь «Войну и мир» читать,
Полагая, что не хватит для растекшихся мыслей древ.
А там опять: Наташа, с Андреем-князем,
Пяткой по больному месту попала…
Устала я от всей этой любовной грязи.
Хоть и литература, а легче не стало.
Зато не выросла похабной дурочкой,
Что имбецилом смотрит на закон Ньютона
И кудахчет несущейся курочкой,
Рассчитывая энергию фотона.
Но за два года отзвонил (кажется) набат,
Интеллект мой гордо над девушками смеется,
И я горда: не нарушен целибат.
А сердце стонет, мечется, рвется…