Однажды пришёл сын старший к отцу
И молвил ему откровенно:
«Я благодарность тебе вновь несу
За то,что доверил мне Землю.

Живу я с людьми, как ты здесь в раю
Единым дыханием дышишь
С тем, кто, постояв на самом краю,
Тебя одного лишь и слышит.

Но я — не об этих,а — о других,
Тех, кто с полуслова узнает
Меня и, веришь, я только на них
Теперь до конца полагаюсь.

Они мать свою и ту продадут,
Коллекцию лишь бы пополнить.
О, отче, ты б видел — сколько несут,
Чтоб долг предо мною исполнить.

Другие идут на смерть за тебя,
Во славу твою погибают.
Хоть умерев, они встретят меня,
Но зависть, однако, снедает.

До коле, скажи, святой мой отец,
Поклоны тебе бить-то будут?
Ведь мною из злата взрощен телец
И я показал его людям.

Тем к раю при жизни я указал
Такую простую дорогу.
Хотелось, чтоб ты это признал,
Людей не судил бы так строго.

Ведь, в сущности, ближе я им, отец,
На левом плече, всегда рядом.
И я не сулю терновый венец,
Нужны не герои, а — стадо.

Все и сейчас — вот девиз мой простой,
Локтями очисти дорогу.
И все всем навеки — волк и чужой,
В твоём альтруизме нет проку.

Ты сам рассуди, ну есть ли в том толк,
Что братца как вора распяли.
Если бы только предвидеть он смог,
Что с именем делать-то стали.

Огнём и мечём во славу его
Кровь так и текла, и рекою.
В то действо свой вклад я внёс за него,
Ты прав, от тебя ведь не скроешь.

Как видешь, отец, хотя на словах
Пусть имя моё и склоняют,
Но храм возводить-то в слабых сердцах,
Во имя меня начинают.

Гордо оно зазвучит — Люцифер.
Что значит одно — Светоносный.
Я — Аполлон, Дионис, Диоген,
Философ, красавец курносый».

На старшего сына с грустью господь
Взирал из космической дали -
Был колченогий, курносый урод,
Ну, что ж уж какого создали.

С вселенским терпеньем слушал его,
Но не было в мыслях сомненья -
Для бога был бог превыше всего -
Известно всем без исключенья.

Он знал то, что в каждом есть свой урод,
На мельком взрастает большое.
Ведь недрами чёрен белый народ,
Всяк знает,что это такое.

А так как он всё заранее знал,
То сыну ответил он просто:
- Нарочно я мир греховным создал -
Мир вечных, запретных запросов.

- Ты, — он похлопал его по плечу -
В нём первую скрипку играешь.
Ты — кровожадный запрос — я хочу!
И этим меня осветляешь.

Мой мальчик, до храма ты не дорос -
Ты там превратишься в химеру.
Святой Сатана,ну это — вопрос,
Ты сам-то в такое поверишь?

Я, может, тебя всех больше люблю -
Ты плоть моя чёрная, сыне,
Но это — секрет и ты никому
Не скажешь, иначе остынет

Тот светочь, который греет века
Те души, что истинной веры.
Та, что словно сталь, где цель высока
И там в мою тень не поверят.

Но знай, что без тьмы не будет зари.
Без ночи луч солнца погибнет.
Без тени мне души не озарить
Во веки веков и поныне.

Ты прав-дуализма виден здесь свет,
Третейский судья тут — не к месту!
А вера-то, чаще, это — обет.
Ну, впрочем, тебе всё известно.

Двойственность это есть сущность твоя.
Моя — в парадоксе обитель.
В полуночной бездне храм твой стоял,
А младший — в веках небожитель.

Как видешь,твой дом,он был у тебя
И заришься ты на чужое.
С богом ступай, ну ты понял меня-
Бла,бла,бла и всё там такое.

Побрёл Сатана, свой хвост опустив,
Попытка — не пытка, бывает.
Взглядом вершитель за ним проследив,
Подумал: «С ним не заскучаешь!

Добрым-то скучно бывает порой,
Как соли мне зла не хватает.
Он же — кровиночка,а — не чужой,
И кто ж как не бог это знает.

Так, с этих пор, я — ни добрый, ни злой.
Каким захотят — пусть и видят.
Одним я — добрейший, вечно святой,
Другие ж пускай ненавидят.

Пусть каждый решит, где мера той тьмы,
Которая всех окружает.
Сколько потребно вселенской любви,
На свой век пусть сам отмеряет.

И коли без света нету и тьмы,
Живут зло с добром как соседи.
Есть в недрах души зачатки войны,
Но там же — о мире беседы.

Возьми, человек, сосуд непростой -
Ночного горшка смесь с Граалем.
И не торопись, подумай, постой-
Меж адом твой выбор и раем.